Доисторическая история

Найцева Светлана

– Нуо будет рад. Эяо сестра Нуо. Пусть сын Нома сделает украшения с когтями и клыками Ирра.

– Олану нравится мысль Нуо. Эяо обрадуется. Сын Нома никогда не видел таких украшений.

– Нуо было жалко обтачивать камни Иуша. Пусть Олан делает украшения в хижине Нуо. В хижине Олана живет Нгао. Сын Нома не может заходить в хижину.

– Олан сейчас придет.

Он вышел и вскоре вернулся со свертком из оленьей кожи. Олан внимательно рассмотрел сделанные другом украшения и принялся за работу.

Для

большей прочности он все же проделал отверстия в когтях и клыках тигра. Саму полосу кожи Олан оплел уже другим узором. В центре украшения он расположил клык тигра, оплетя его таким же кармашком и закрепив на шнурке. Когти Ирра Олан подвесил по нижнему краю на равном расстоянии. Такое же украшение он сделал и для себя.

– Красиво, – проговорил Нуо, разглядывая работу Олана. – Олан понял, как делал Нуо.

– Пусть Нуо спрячет украшения. Нгао и Эяо не должны увидеть их раньше нужного дня.

– Нуо спрячет. Пусть Олан встанет рано. Сын Сиума уйдет утром.

Нуо завернул украшения в оставшийся лоскут кожи и убрал за постель.

– Олан дежурит у костров в конце ночи. Сын Нома проснется очень рано.

– Хорошо. Как Нгао?

– Эяо осталась с Нгао. Дочь Тхена боится обряда.

Они вышли и подошли к хижине Олана, но заходить не стали, а расположились снаружи. Внутри слышался негромкий разговор. Нуо и Олан переглянулись.

– Эяо и Нгао подружатся, – улыбнулся сын Сиума.

– Это будет хорошо, – кивнул Олан.

Из хижины Сиума вышли Оуи и Миа и подошли к хижине Олана. Оуи держала в руках сверток из специально выделанной белой оленьей кожи.

– Уже? – удивился и встревожился Нуо.

– Уже вечер, – ответила Оуи. – Оуи должна успеть все сделать до заката.

– Обряд проводят три человека, – заметил Олан.

– Эяо прошла обряд. Эяо поможет Оуи и Миа. Пусть Нуо и Олан уйдут от хижины. Мужчины не должны присутствовать при обряде.

– Нуо и Олан не заходят в хижину, – нахмурился сын Сиума.

– Пусть Нуо и Олан совсем уйдут.

После обеда Олан и Эяо немного посидели с Нгао. Потом сын Нома ушел, а Эяо осталась.

– Нгао хорошо лечит раны, – глядя ему вслед, проговорила Эяо. – Олан уже не хромает.

– Это трава так лечит, – пожала плечами Нгао.

– Только Нгао знает эту траву. После таких ран сын Нома должен был заболеть лихорадкой.

– Нгао знает много трав. Нуо и Олан очень добры. Нгао должна была помочь сыну Сиума и сыну Нома.

– Нгао научит Эяо пользоваться травами?

– Эяо научит Нгао жить с карамами?

– Договорились, – засмеялась Эяо. – Когда Нгао станет женой Нуо сына Сиума, а Эяо женой Олана сына Нома. Это произойдет в один день. Олан и Эяо долго ждали, когда Нуо выберет женщину. Уже вечер, надо готовиться.

– К чему?

– К обряду очищения.

– Нгао боится, – призналась

дочь Тхена.

С Эяо ей было легче разговаривать, чем с Нуо и Оланом. Эяо женщина и почти ровесница Нгао. Они вполне могут стать подругами.

– Пусть Нгао не боится. Эяо прошла обряд три луны назад. Нгао увидит, это не страшно.

Она расчистила очаг посреди хижины, затем принесла сухой травы и дров для небольшого костра. В основном это были крупные поленья, которые долго горят, но пламя дают совсем небольшое. Нгао с обреченным видом наблюдала за ней. Эяо уложила сухую траву и дрова в очаг.

– Зачем огонь? – спросила Нгао.

– На огне жгут священные травы, призывая духов принять жертвенную кровь и помочь проходящей обряд женщине стать хорошей женой и матерью, – пояснила Эяо. – Нгао уснет от сладкого дыма. Если Нгао не успеет уснуть, то почувствует небольшую боль. После обряда ребенок становится женщиной и может войти в дом мужчины. Мальчики проходят другой обряд, после которого ребенок становится мужчиной – охотником и защитником племени.

– У сиху тоже есть обряд испытания для мужчин, – кивнула Нгао.

Снаружи послышались голоса Нуо и Олана. Нгао хотела выйти к ним, но Эяо удержала ее.

– Не надо Нгао выходить, – сказала она. – Сейчас придут Оуи и Миа. Нгао не должна разговаривать с мужчинами перед обрядом.

Нгао отступила от выхода и осталась стоять посреди хижины. Отступивший было страх снова охватил ее. Снаружи послышался женский голос. Эяо присела перед очагом и разожгла огонь. Когда она отступила от разгоревшегося костра, вошла Оуи.

– Хорошо, – кивнула Оуи, и Эяо неслышно выскользнула из хижины.

Нгао испуганно сжалась. Эта женщина мать Нуо. Ей не понравилось, что сын Сиума решил взять в дом Нгао.

Оуи вытащила из свертка небольшой кожаный мешочек и высыпала часть его содержимого в огонь. Нгао рассмотрела серо-зеленый порошок, несколько стебельков и еще кусочки чего-то коричневого. Костер заискрил и задымил. В воздухе поплыл тяжелый сладковатый запах.

– Подойди, дитя, – обернулась Оуи.

Нгао робко подошла ближе.

– Дыши дымом, – Оуи подтолкнула ее ближе к костру. – Пусть дочь Тхена не боится и дышит глубже. Духи помогут Нгао пройти обряд.

Нгао глубоко вдохнула сладковатый дым. Голова приятно закружилась, тело стало совсем легким. Оуи отступила от костра к постели. Она что-то говорила нараспев, но Нгао уже ничего не слышала. Постелив на постель белую кожу, Оуи вышла из хижины. Нгао осталась стоять у костра.

От сладкого дыма кружилась голова. Тело охватила приятная расслабленность. Все страхи и опасения куда-то исчезли, и вообще все стало приятно безразличным. Если бы сейчас Нгао сказали, что она должна умереть, она спокойно бы шагнула в огонь или навстречу ножу.