Доисторическая история

Найцева Светлана

Когда-то они вместе играли, как все дети. Потом с взрослением их отношения менялись. Олан стал ухаживать за Эяо, дарил ей всякие мелочи, собирал ожерелья из самых красивых камней и раковин. И вообще Олан самый красивый, сильный и веселый из всех карамов.

После Нуо, конечно.

Многие из карамов пытались ухаживать за дочерью Сиума, но она всех сторонилась. Наконец Нуо вступился за сестру перед отцом, и Сиум дал понять племени, что мужем Эяо станет сын Нома. Теперь осталось дождаться, чтобы Нуо нашел себе жену, и тогда она войдет в дом Олана.

Эяо никогда не укоряла брата. Она хотела, чтоб Нуо был так же счастлив со своей женой, как она с Оланом.

– Нуо сын Сиума уже куда-то ушел, – раздался за спиной голос Олана. – Вот неугомонный.

– Фу, сын Нома испугал Эяо! – резко обернувшись, она хлопнула стоявшего у входа в хижину Олана по груди. – Олан всегда подкрадывается неожиданно!

– Эяо и Нуо разбудили Олана, – ответил он, шагая к ней. – Олан охотник и должен двигаться неслышно, чтоб добыча не убежала.

Он потянулся, желая обнять Эяо, но она проворно отскочила назад, прежде чем руки Олана сомкнулись за ее спиной. В следующую секунду оба сорвались с места и наперегонки побежали по пляжу. Дочь Сиума резко остановилась возле пальмы. Олан по инерции пробежал дальше к лесу, затем, затормозив, обернулся.

Взобравшись на край плота, Нуо в удивлении огляделся. Восемь крючков были вытащены из воды, а ножа не было. Присев на колени, Нуо тщательно принюхался. Пахло рыбой и чем-то еще. Он никак не мог уловить этот запах. Кажется, пахло человеком. Только человек и мог достать крючки. Но чей именно был запах, Нуо не мог разобрать. Он выпрямился и шагнул к краю плота проверить оставшиеся крючки. Попалось всего пять рыб.

Две из них сейчас уйдут на наживки и Иушу, останется три. Смешно. Этого не хватит и на день. Придется выводить лодку. Куда делся нож?

Чтобы наживить крючки, сыну Сиума пришлось рвать рыбу руками. Забросив крючки в воду, он вымыл руки и огляделся. Иуша еще не было. Обычно он всегда появлялся к этому времени. Если Нуо не проверял утром улов, змей сам съедал пару рыб, оставляя на крючках только головы.

– Иуш, – склонившись над водой, позвал Нуо. – Иуш-ш-ш.

– Иуш-ш-ш, – негромко отозвалось море, и недалеко от плота медленно поднялась голова змея.

Нуо бросил Иушу разорванную рыбу. Змей лениво поймал ее и скрылся. Он явно был сыт, хотя обычно по утрам появлялся голодным. Иногда даже ему не хватало двух рыб.

В недоумении пожав плечами, сын Сиума покидал улов в принесенную с собой сетку и поплыл к берегу. Он был рассержен. Кто-то ночевал на его плоту, ел его рыбу и забрал его нож. Если это чужак, он поплатится за свою дерзость. Если же это шутки Олана… Нуо вздохнул. Что ж тогда Олану не поздоровится.

Доплыв до берега, Нуо услышал голоса и смех. Парочка влюбленных резвилась на пляже.

– Олан! – громко окликнул он. – Пусть глупый Олан идет к Нуо!

Сын Нома, обхвативший в этот момент Эяо, разжал руки, и они вдвоем повернулись к подходящему Нуо.

– Сын Сиума чем-то недоволен? – поинтересовался Олан.

– Что

случилось? – с веселым удивлением спросила Эяо. – Почему Нуо сердит на Олана?

– Нуо хочет знать, кто ночевал на плоту.

Обойдя сестру, он остановился перед другом.

– Сын Сиума всегда ворчал, что Олану нравится спать в хижине, а не на улице у костра, – улыбнулся сын Нома. – В чем Нуо обвиняет Олана?

– Еще ни в чем, – вздохнул Нуо. – Кто-то ночевал на плоту и ел рыбу, а потом уплыл, забрав нож, – он поднял сетку с рыбой. – Это все, что осталось.

– А Иуш? – напомнила Эяо.

– Иуш сыт. Сыну Сиума пришлось звать Иуша, чтобы покормить.

– Значит, это Иуш съел рыбу, – дочь Сиума обняла их обоих за плечи. – Не надо Нуо и Олану ссориться.

– Нуо и Олан не ссорятся. Иуш мог съесть рыбу, но Иуш не мог вытащить крючки на плот.

– Нуо перегрелся, хотя еще утро, и солнце не сильно печет, – засмеялся Олан. – Иуш не трогает крючки. Иуш перекусывает рыбу, оставляя на крючке голову.

– Нуо знает повадки Иуша, – холодно заметил Нуо. – Когда сын Сиума поднялся на плот, восемь крючков были вытащены, а ножа не было. Пахло рыбой и человеком. Человеческий запах очень слабый. Нуо не смог понять, чей это запах. Иуш приплыл только, когда Нуо позвал. Иуш сыт. Иуш съел только одну рыбу с большой неохотой.

– Нуо хочет сказать, что кто-то ночевал на плоту? Потом этот кто-то достал рыбу, поел и накормил Иуша, а потом уплыл? Фу, Нуо! Олан не любит сырую рыбу! Зачем обвинять Олана?

– Нуо не обвиняет Олана. Сын Сиума пытается понять. Олан не любит сырую рыбу. Зато Олан знает повадки Иуша. А Нуо знает повадки Олана. Пусть сын Нома отдаст нож, тогда Нуо поблагодарит за заботу об Иуше и все забудет.

– Нуо хорошо думает о сыне Нома, – смеясь, покачал головой Олан. – Олану не нравится вставать среди ночи и купаться в холодной воде.

– А может, это не Олан был на плоту? – с улыбкой глядя мимо них, произнесла Эяо. – Пусть Нуо не сердится на Олана.

– Что Эяо хочет сказать? – насторожился Нуо. – Дочь Сиума знает, кто был на плоту?

– Эяо догадывается, – она повернулась спиной к Олану и заглянула брату в лицо. – Пусть сын Сиума осторожно посмотрит на деревья сбоку.

Нуо скосил глаза и, не поворачивая головы, обвел взглядом кромку леса. На одном из деревьев застыла напряженная тень.

– Маленькая сиху, – тихо прошептал он.

– Сиху была на плоту?! – изумился Олан. – Сиху кормила Иуша?!

Они резко обернулись. В ту же секунду сиху слетела с дерева и скрылась в лесу.

– Пусть сиху не боится! Нуо сын Сиума не обидит маленькую сиху! – срываясь с места, крикнул Нуо.

Он добежал до дерева, на котором пряталась сиху, и остановился. Олан и Эяо подошли следом. Тщательно принюхиваясь, сын Сиума обошел вокруг дерева, затем забрался на ветви.

– Дочь Арны была на плоту, – спрыгнув с дерева, сообщил он. – Нуо слышал запах сиху. От ветвей дерева пахнет водой. Сиху сушила шкуру.