Док. Охота на скреббера

Вэй Катэр

Глава 13

— Слышу музыку из-за пригорка, знакомая такая музыка… — поковырявшись в памяти, вспомнил:

— Да это же ?Танец с саблями? Арама Хачатуряна!

Направился, надеясь на свой слух, и взобравшись на вершину холма, застыл в изумлении.

Умник и вся его младшая братия обряжены в балетные лосины…

Моё лицо неестественно вытянулось:

— В БАЛЕТНЫХ ЛОСИНАХ?! В ВАЛЕНКАХ?! И ШАПКАХ УШАНКАХ?! — Я, не веря в происходящее, уставился на эту картину сюрреализма с открытым до неприличия ртом.

Эти ряженые мутанты,

стоя на задних лапах, с безумным энтузиазмом плясали классический танец. Да, да, с саблями в лапах! Размахивая и хлопая при этом ушами от своих гигантских шапок при каждом прыжке и развороте! Антраша, шоссе! Всё действо происходило вокруг колоссальных размеров золотой тарелки, на которой лежал тот самый наш жертвенный бедолага-элитник, в позе поросёнка на блюде, перевязанный атласной лентой, с огромным пышным алым бантом, и жалобно косился в мою сторону. Как только я смог оторвать свой взгляд от этой фантасмагории, заметил сразу ещё кое-что не менее странное.

Все мои друзья, празднично наряженные в смокинги, сопровождали нарядного Муху с букетом… КОТОВ?! Вытянутые в струнку животные, собранные, как связка, за задние лапы и перевязанные белой лентой. Животинки истошно мяукали и вращали ошалелыми глазюками, но шевельнуться не могли, застыв семью столбиками. При этом так орали, не попадая в октаву совсем. Мухе приятели торжественно жали руку и похлопывали по плечу и спине, кивали, улыбаясь, видимо, с чем-то поздравляли, пока этот процесс не нарушило третье лицо, точнее лица, грациозно вползающие на поляну… ну-у-у, можно сказать, в свадебном платье.

Скребберша о семи головах плыла словно пава: горда и величава, нацепив на каждую зубатую башку по фате и намазюкав яркой красной помадой все семь губ. Мозг мой, не выдержав такой нагрузки, отключил нижние конечности, и я словно подкошенный плюхнулся на жопу, продолжая таращиться на происходящее. Поляну стало заволакивать дымкой, закрыв мне весь ритуальный обзор. Звуки музыки стихли, и в молочной мгле раздался пронзительный детский плач, к которому тут же присоединился ещё один. Затем туман начал редеть, открывая взгляду происходящее. Детских голосов изрядно добавилось к общей оратории, и теперь воздух разрывало от целого хора орущих младенцев. Скрипы, бельканто, цифровой бас… От этой какофонии спинной мозг похолодел, волосы на руках и на затылке встали дыбом.

На совершенно пустой поляне в домашних трениках стоял одинокий Муха и держал на руках орущий на разные голоса свёрток. Он посмотрел на меня, прямо в глаза, и, счастливо улыбнувшись, скинул одеяльце, торжественно подняв над своей головой совершенно белого малыша… с семью орущими зубатыми головами на длинных шейках. В ту же секунду из-за моей спины, обогнув меня по-змеиному, выглянула скребберша и дыхнула в лицо знакомым запахом перегара, кислятины и вчерашних носков.

— Не иначе, как живчик хлебает, падла, — мелькнула мысль в моём окончательно помутнённом сознании…

Далее, основательно добив мою несчастную психику, новоявленная невеста вдруг произнесла голосом Армана:

— Док! Док, проснись! Да просыпайся же ты. Тебе кошмары снятся!

Распахнув

глаза, я с шумом втянул полную грудь воздуха, с трудом удерживаясь от вопля.

— Всё, всё, успокойся. — Хлопотал надомной работницей обеспокоенный Арман. — На, вот, хлебни-ка лучше.

— Сон… Вот, дьявол! — выдохнул я и вцепился в протянутую мне спасительную флягу.

— Сон, сон, — кивнул рядом сидящий Филин. — Ты своим мычанием весь подвал на уши поставил. Подумали, что плохо тебе, бедолага.

— Простите, — я виновато окинул взглядом проснувшихся и уже убирающих на место матрасы ребят.

— Ничё, всё равно, вставать уже пора. Нечего бока отлёживать. У нас дел по горло, — пробасил Леший, натягивая комуфляжные штаны.

— Чё, жрали тебя? Не? А меня — так часто, — ухмыльнулся Прапор, слегка поведя плечом. — Сколько лет, а всё одно и то же снится, и никак привыкнуть не могу. Чертовщина, какая-то.

— Не, — покачал я головой, — мне свадьба торжественная приснилась.

В помещении повисла тишина.

Первым прыснул раскатистым смехом Фома, за ним — Арман и Филин с Торосом, «старики» сочувственно заулыбались. Муха лишь хмыкнул, продолжая чистить зубы.

— Да, я не свою свадьбу видел. Мухину.

— У-у? — Муха повернулся в мою сторону всем корпусом и вопросительно уставился своими чёрными воками. — На ком? — приподнял правую бровь в недоумении, так и застыв с щёткой в руке.

Я вздохнул и подробно рассказал мужикам свой сон…

Ржали все. Даже Муха вытирал выступившие от смеха слёзы. Фома с Арманом и Филином так вообще сползли на пол, держась за животы и зажимая ладонью рты, чтобы не слишком шумно было. Леший басовито хохотал, тоже утирая слёзы, а Прапор аж прихрюкивал, сложившись втрое. Кир смеялся сдержанно, больше улыбался. Бедный Торос покраснел как рак от почти истеричного смеха.

— Ну, всё Муха. Эта история теперь на всю жизнь приклеится, как пить дать, и не отмажешься, ведь свидетель есть! — хохотал Леший, хлопая себя по коленке ладонью, тщетно пытаясь успокоиться.

— Муха, а то сын был, или дочка? На кого больше похож, на мамашу, или на тебя? — хихикал, задыхаясь уже как помидор, красный Фома.

— На деда! Супруга сказала, что сыночек — копия её папаши. Хотя, как по мне, вся их фамилия на одну харю, — посмеиваясь, ответил Муха.

— Вот, чисто с научной точки зрения, — Арман пытался натянуть на улыбающуюся морду серьёзный вид лица, но губы то и дело расползались в улыбке, портя все старания хозяина. — Кир, как ты думаешь: потомство скребберово как должно называться — скребёнышы или поскрёбыши.

— Шуршунчики, бля! — заржал с новой силой Филин.

— Думаю, что правильнее будет скребберёныш, или скребберёнок, — улыбнулся Кир, — хотя, лучше спросить у родителей.

Филин с Фомой вновь съехали на пол, скрючившись в новом приступе смеха.

— Ладно, досыть ржать, кони, а то доржотесь сейчас, что супружница евона поглядеть на шум припрётся, да, чует сердце моё, скандал закатит.

Прапор, было уже притихший, вновь взорвался хохотом.

— Ну, чего ты снова, болезный? — Леший поглядел на него с сочувствием и улыбнулся.