Доказательства существования Бога. Аргументы науки в пользу сотворения мира

Фомин Алексей В.

Одним словом, учение Дарвина, за которое так безрассудно вцепились ученые безбожники, представляет собою сплошной «научный» скандал, конфуз и замешательство. Французский ученый Бланшар на все теоретические доводы дарвинистов об эволюционности видов, неизменно повторял: «Покажите мне хоть один пример или случай в природе фактической трансформации вида?». Это требование академика Бланшара никогда еще не было удовлетворено.

Все сооружения и другие виды человеческого творчества непременно имеют за собою чей-то умысел, намерение, план, чью-то идею и цель, которые безошибочно открывают пред нами тот или иной уровень умственного развития того, кто создал данное произведение. Этот же критерий мы должны применить

и при созерцании царств природы и всего сущего во Вселенной. Созерцая «дело Его перстов», мы не можем не согласиться с тем, что все видимые нами шедевры, от Макрокосмоса до Микрокосмоса, от протоплазмы до человека, были созданы по определенному и точному плану, для начертания и выполнения которого понадобился Совершеннейший Творческий Разум и Всемогущество Божие.

«Буду славить Тебя, Господи, всем сердцем моим,

возвещать ВСЕ ЧУДЕСА ТВОИ!» (Пс. 9-й).

(из книги П. И. Рогозина «Существует ли загробная жизнь?»)

ПРАВОСЛАВИЕ И ЭВОЛЮЦИЯ

В России появилось немало книг, посвященных критике дарвинизма. В основном это работы американских протестантских авторов-креационистов. Поскольку дарвинизм насаждался в советских школах и институтах, православные с радостью освобождения встретили эти книги и брошюры, пустили их в свои храмы и библиотеки. Но не слишком ли поспешно мы это сделали? Является ли в данном вопросе позиция американских фундаменталистов просто христианской, или же она имеет конфессиональное обоснование, причем такое, которое совсем не очевидно с точки зрения православной мысли?

Утверждение креационистов весьма решительно: они оспаривают не просто атеистическое понимание эволюции, но и допустимость эволюции как таковой. Дочеловеческий мир имеет шестидневный возраст — и не более. Земля же неспособна к эволюционному развитию, даже откликаясь на призыв Творца.

Такая позиция не является чем-то новым в истории мысли, в том числе христианской. Для языческой мысли (как античной, так и индийской) характерно было стремление редуцировать понятие материи к понятию небытия. Живет и действует только дух. Мир неодушевленный, мир материальный — это оковы для жизни и ничего более.

Однако в христианской традиции основная оппозиция античной философии — «материя-дух» — была заменена противопоставлением, проходящим совершенно по иному признаку: «Творец-тварь». И тварный дух, и тварная материальность оказались тем самым заключенными в общие скобки, стали родственными. И если за тварным духом, за человеческой душой признается некая ценность — то нет оснований отрицать ценность (пусть меньшую, но все же ценность) в телесности. Если человеческий или ангельский дух способен трепетать пред гласом Творца — то почему бы не вострепетать пред Ним и горам? Если человеческая душа способна к радостному послушанию Глаголу — то почему бы и рекам, водам и морям не быть способными к подобной же радости?

В языческих космогониях косная материя противодействует Духу, гасит его порывы, и потому между ними не может быть созидательного диалога. Однако в библейской книге Бытия нет войны Бога с хаосом. Мир всецело послушен Творцу И воды, и бездны радостно откликаются на Его повеления. И потому нет оснований переносить в мир Библии языческую идею враждебно-богоборческой материи.

В книге Бытия каждую тварь Бог называет как бы по имени и этим именованием вызывает ее из бездны небытия. По прекрасному выражению митр. Филарета (Дроздова), творческое «Слово выговаривает к бытию все существа». И здесь именно диалог, призыв и отклик. «Да прорастит земля, да изринет не то, что имеет, но да приобретет то, чего не имеет, поскольку Бог дарует силу действовать», поясняет

свят. Василий Великий. Не в земле семена жизни, но «Божие слово созидает естество» и всевает в землю, земля же лишь «проращивает» их. Она не может родить жизнь сама по себе, но и умалять ее роль тоже не следует — «Земля сама собою должна произрасти прозябание, не имея нужды в постороннем содействии». Хоть и исходит жизнь из земли, но сама жизнеродящая сила материи — дар ей от Творца.

Поэтому, с одной стороны, в библейском мышлении нет ничего похожего на алхимию опаринского материализма, следующего рецепту знахаря из «Антония и Клеопатры» Шекспира: «Возьмите немного грязи, немного солнца, и вы получите египетского крокодила»,

Но, с другой стороны, при непредвзятом чтении Писания нельзя не заметить, что оно оставляет за тварным миром толику активности. Не говорится «И создал Бог траву», но «произвела земля». И позднее Бог не просто создает жизнь, но повелевает стихиям ее проявить: «да произведет вода пресмыкающихся... да произведет земля душу живую».

И лишь человека Бог никому не поручает создать. Человек — исключительное творение Бога. Самодеятельность земли не безгранична: человека она произвести не может, и решающий переход от животного к антропоморфному существу происходит не по повелению Бога, а через прямое его действие — «бара» (и этого будет еще недостаточно для создания человека: после того, как особый творческий акт Бога создаст физиологический сосуд, способный быть вместилищем сознания и свободы, понадобится еще второй акт библейского антропогенеза — вдыхание Духа).

Возникновение жизни по книге Бытия — это и эволюция (ибо земля «произвела» растения и простейшие организмы), но в то же время и «скачок к жизни», который произошел по повелению Божию.

Земля Божиим словом призывается к творчеству, к самодеятельности, что есть признание внутренних движущих сил, присущих земле. Конечно, здесь нет указаний на то, как и в каких границах осуществляет земля призыв Божий — одно лишь ясно: различные периоды в истории бытия начинаются с призыва Божия к самодеятельности «земли». Мир, призванный к движению и росту, оказывается соработником Бога. Тема сотрудничества Бога и творения возникает в Библии еще задолго до того, как впрямую зайдет речь о человеке.

То, что именно откликаясь на призыв Слова, земля в Шестодневе производит жизнь, означает, что перед нами не просто безжизненная масса, из которой внешнее воздействие лепит нечто, лишь преодолевая сопротивление материи. Библия — не Веданта. Материя не предстает здесь синонимом смерти и небытия.

Этот творческий ответ земли так описывает св. Василий: «Представь себе, что по малому речению холодная и бесплодная земля вдруг приближается ко времени рождения, и как бы сбросив с себя печальную и грустную одежду, облекается в светлую ризу, веселится своим убранством и производит на свет тысячи растений».

Предпосылки западного креационизма

Почему часть протестантского мира восстановила языческий предрассудок отождествления материи и пассивности и сделала его обязательным принципом своей веры? Мне кажется, что за этим стоят три причины:

1. Первая связана с одной своеобразной традицией западного христианства. Ясная библейская картина постепенного вхождения в мир разных уровней бытия в Западной Европе оказалась заслоненной неудачным латинским переводом Библии. В книге Сираха говорится, что «Живый во веки созда вся обще» (Сир. 18:1, церковно-славянский перевод). Греческое koine означает «вместе,» «соединенные воедино», но латинское simul — «одновременно» (современный русский перевод лишен обоих смыслов и просто неинтересен: он лишь утверждает, что «все вообще создал» Бог). Именно с этим местом Вульгаты и было связано противление эволюционизму на Западе...