Доказательство любви

Милан Кортни

Через какое-то время он снова послал ей платье.

Однако на этот раз он послал вместе с ним и служанку.

Глава 7

У Неда были очень твердые представления о том, что значит с удовольствием проводить время. Возьмем парочку добрых друзей и пару кружек эля. Добавим скачки или боксерский поединок, а также милую и не очень требовательную девицу, которая бы не смущалась выставить из-под юбки свои прелестные лодыжки. Все это рождает шутки и смех. Больше напитков. Больше ножек. За эти два года мадам Эсмеральда помогла

ему победить охватившее его тогда черное разочарование, он научился находить в жизни мелкие и приятные радости.

Так что этот музыкальный вечер, да еще и в компании своего сурового кузена был далек от его представлений о веселом времяпрепровождении.

Как правило, к веселым вечеринкам не имели отношения и накрахмаленные и напудренные чопорные леди, чьи объемные одеяния исключали саму мысль о том, что женщина может существовать ниже талии. Особенно если одна из этих леди – холодная и прекрасная леди Кэтлин.

Леди Кэтлин сидела настолько далеко от Неда, насколько это было возможным в комнате со стульями, расставленными рядами, и сильно позади него. Так что ему приходилось поворачивать голову, чтобы просто взглянуть на нее.

Однако Нед не имел ни нужды, ни желания смотреть на нее постоянно. Она была предназначена для Блейкли.

И все равно, леди Кэтлин приковывала его внимание. Возможно, причиной тому была ее величественная осанка, спокойствие и уверенность в каждом своем движении. А может быть, его привлекали те особенные взгляды, которые она бросала на него всякий раз, когда он поворачивался в ее сторону.

Вероятно, также и потому, что совсем не многие из присутствующих на музыкальном вечере дам заслуживали пристального взгляда. Взять хотя бы эту костлявую, с негнущейся спиной баронессу, которая, будучи хозяйкой этого ужасного мероприятия, взяла на себя труд объявлять выступающих. Она выглядела так, будто превратилась в окаменелость задолго до того, как вообще появились лодыжки. Нед полагал, что, если задрать подол ее платья, там не удастся обнаружить ничего, кроме многочисленных шнурков и нижних юбок.

Нед вздохнул. По крайней мере, смотреть было приятнее, чем слушать. У Неда не было ни развитого музыкального слуха, ни желания его развить. Юноша нетерпеливо вертелся на стуле.

– А теперь, – объявила хозяйка, – разрешите вам представить нашего особого гостя.

Да, да. Оперного певца. Нанятого, чтобы дать профессиональное представление и тем самым убедить собравшихся благосклонно высидеть до конца любительских экзерсисов. И зачем только Блейкли настоял на приходе сюда Неда, оставалось загадкой. Вероятно, рассудительно подумал Нед, Блейкли узнал, что здесь будет присутствовать леди Кэтлин. Скорее всего, именно так. Кроме того, Блейкли явился сюда под руку с мадам Эсмеральдой – она пришла одетая по последней лондонской моде, и наряд этот делал ее весьма прелестной молодой леди. Зачем еще мог явиться сюда Блейкли, если не для того, чтобы произвести впечатление на свою будущую жену?

Возможно, его к ней интерес наконец пробудился. Он женится на ней, и мадам Эсмеральда будет признана правой.

– Лорд Блейкли, – продолжала баронесса, обмахиваясь веером с изображенными на нем китайскими мотивами, – почтил нас честью исполнить

небольшое представление.

Потрясенный, Нед вспомнил, что Блейкли пообещал продемонстрировать оду на публике. Неужели он собирается пропеть ее для этой публики? Однако Блейкли поднялся, спокойный как никогда, и стал пробираться к импровизированной сцене.

Веер баронессы зашелестел с неслыханной силой. И неудивительно. Нелюдимый, надменный маркиз Блейкли не только почтил присутствием ее вечер, но и – впервые – насколько это было известно светскому обществу, решил выступить с публичным представлением.

И не одна только хозяйка салона застыла с неприкрытым интересом. Сидевшие вокруг него женщины словно вытянулись вперед. Воцарилась тишина, так что, когда баронесса остановила Блейкли, все в комнате услышали их обмен репликами.

– Милорд, – прощебетала она, – нужен ли вам аккомпанемент?

Блейкли склонил набок голову, будто размышляя. Нед знал, что это одна из его излюбленных поз в обществе, призванная служить подтверждением работы его интеллекта. Не то чтобы это было неправдой, просто вряд ли он нуждался в подобной аффектации.

– Вещь, которую я намереваюсь исполнить, – наконец произнес он, – принадлежит моему собственному перу. Она создана в стиле, который в Бразилии, где я имел удовольствие побывать, вероятно, назвали бы terrivel ^[7].

– О, как это мило! – Баронесса чуть не выронила веер от восторга. – Бразилия! Это что-то! Как экзотично!

Блейкли, казалось, еще больше поскучнел от столь бурного проявления ее заинтересованности. Он посмотрел в зал.

– Что, так сказать, вряд ли возможно поправить аккомпанементом.

Она выглядела потрясенной.

– Стиль мм… таа… хивиль? Нет. Конечно нет. Я полностью вас понимаю.

Блейкли кивнул – на его лице было написано презрительное высокомерие – и вновь повернулся к публике. Он окинул собравшихся таким взглядом, словно это была толпа прокаженных. Затем он заложил руки за спину и запел.

Жаба, квакающая своим надтреснутым, расстроенным баритоном, могла бы легко победить маркиза на певческом турнире. Надежды Неда вознеслись до высоты плинтуса. Он не мог и предположить себе подобного.

Это была не ода. Это было убийство.

Нед прикрыл рукой рот и прикусил зубами перчатку. Это не сильно помогло. Его плечи сотрясались от смеха.

А кроме того, еще же были слова. Бог мой, сколько же времени он убил, сочиняя этот шедевр?

Что у Неда не отнять, никогда, да!

Верность он хранит всегда, навсегда, да!

Если вам грозит беда, горе, ужас и борьба -

Вам поможет он тогда, с другом горе не беда, да!

Нед крепче вцепился в перчатку, его зубы прокусили тонкую кожу и коснулись пальцев. Наконец, он почти справился с душившим его смехом и оглянулся. Лица присутствующих застыли в напряженном внимании. Всех, за исключением мадам Эсмеральды. В ее глазах плясали озорные чертики веселья.

К счастью, Блейкли еще не закончил.