Докер

Холопов Георгий Константинович

Тетя Варвара тоже склоняется к шашлычку; для его приготовления и посуды никакой не надо.

Ну, а я подавно, конечно, за шашлычок. Сааков прав: что может быть вкуснее?

Как только мы сходим у базара, Сааков тащит нас в мясной ряд.

— Дал бы хоть оглянуться, что делается на базаре-то, — недовольно бурчит тетя Варвара.

— Потом, потом! — торопит Сааков, Угрюмый старик.

В мясном ряду стоит неумолчный крик мясников; наперебой они зазывают покупателей. Мяса много, и, по сравнению с ценами на другие продукты, оно

стоит дешево. В деревнях, несмотря на августовскую жару, многие режут скотину, в особенности в районах, где туго идет коллективизация. Спешат до вступления в колхоз отделаться от всякой живности.

— Сколько же мы возьмем баранины на шашлычок? — спрашивает Иван Степанович.

Тетя Варвара вопросительно смотрит на Саакова:

— Хватит и трех килограммов-то?

— Это на шашлычок? — Сааков останавливается. От негодования даже багровеет. — Первого блюда у тебя не будет?.. Закуски тоже?.. Чем народ кормить будешь?.. Шашлычка должно быть много. По килограмму на человека.

Иван Степанович хватается за голову:

— Ты что, друг, разорить меня хочешь? Мне же ведь в дорогу.

Что-то вроде стона вырывается и из груди тети Варвары.

Я же, глядя на них, весело хохочу. Ай да Угрюмый старик! Силен! Скажи пожалуйста, как он развернулся. Да он ли это?

— Кроме килограмма на человека, — невозмутимо продолжает Сааков, — нужен еще запасец. На запах шашлычка ведь сбежится много всякого народу.

— Что же у него за такой особенный запах? — слезливо спрашивает Иван Степанович.

— А такой, что любого с ума сведет!..

Сааков толкает нас в одну из лавок, где особенно много мяса. Видимо, только что привезли. И мух здесь меньше, и чище как-то. Он перебрасывается несколькими фразами по-азербайджански с мясником, и тот, взяв топор, широкий, как нож гильотины, начинает кружить у бараньих тушек, натыканных вдоль стены на здоровенные крюки.

Схватив тушку и швырнув ее на колоду, мясник предлагает нам взять ее целиком. Но Сааков отказывается. Он не хочет отходов, просит отрубить ему мякоти и грудинки от разных тушек.

— Нам же на шашлычок! — умоляюще просит он.

— На сколько человек, дорогой? — с удивлением спрашивает мясник, занеся над собой топор-гильотину. — Свадьба гуляем?

— Какая летом свадьба? Вот нашего друга провожаем. Едет далеко, на север России. — И Угрюмый старик с любовью треплет Ивана Степановича за плечо.

Гакнув, мясник опускает топор, одним ударом перерубая тушку пополам…

Так как я самый «молоденький», то мне, конечно, и приходится нести мясо. А его — пудик. Взвалив зембиль на спину, я плетусь за Сааковым.

— А теперь возьмем луку, — говорит он, ведя нас в овощной ряд, протягивая руку за зембилем Ивана Степановича.

— А лучок-то зачем? — спрашивает тот, еще не понимая, зачем Саакову понадобился и его зембиль.

— Шашлычок лук любит.

— Сколько ты думаешь его взять?

— Да клади килограмм на килограмм.

— Это луку

пуд? — Лицо у Ивана Степановича вытягивается от изумления. — Нет, ты меня совсем разоришь перед дорогой.

— На луке-то? Чепуха, — машет рукой Сааков.

Лук распределяется по восемь килограммов в двух зембилях. Один несет сам Сааков, второй — Иван Степанович.

Но Ивану Степановичу уже стало весело от размаха Саакова. И когда мы подходим к продавцу помидоров, то тут он уже сам предлагает:

— А не взять ли нам помидоров пудика два?

— Нет, помидоров хватит и пять килограммов, — говорит Сааков. — Их не каждый любит на вертеле.

Продавец отвешивает шесть килограммов! Помидоры забирает в свой зембиль тетя Варвара.

— Ну и немножко возьмем баклажанчиков… — Сааков начинает перебирать синенькие.

— Шесть или шестнадцать килограммов? — Иван Степанович толкает Саакова локтем в бок.

— И трех хватит, — смеется Сааков.

Баклажаны тоже забирает в свой зембиль тетя Варвара.

— Мясо, лук, помидоры и баклажаны! Дешевле обеда и не придумать, — смеется Сааков.

Мы проходим через весь базар, хотя нам теперь это уже ни к чему, с единственной целью, правда, чтобы сделать приятное тете Варваре. Потом идем к трамвайной остановке.

Но только вернувшись к себе в барак, мы узнаем, с какими хлопотами связано приготовление шашлыка. От этих хлопот мы освобождаем Ивана Степановича. На радостях он направляется в баню.

Главная задача у всех нас — чистка лука. Ведь его, проклятого, целый пуд! Гора! Потом — тысяча других дел: надо достать льда, чтобы сохранить мясо в такую жару, древесного угля для жарения (шашлычок, приготовленный на нем, имеет особый, пьянящий вкус, говорит Сааков), шампуров, посуды, специй.

Но лук, лук!.. Вооружившись ножами, на его чистку выходит вся наша артель, как на аврал. Теперь я очень даже рад тому, что являюсь помощником Саакова: схватив мешок, я бегу за углем в Черный город — подальше от лука! В Черном городе много нефти, ее можно черпать ведрами в любой канаве, но угля нет. Тогда я сажусь в трамвай и снова еду на центральный рынок.

Возвращаюсь я часа через полтора. Во дворе все еще чистят лук! С глазами, полными слез, сидят вокруг таза.

А мне — снова поручение! Теперь я еду на Баилов, с запиской Саакова, к его знакомому за шампурами.

Мне открывает дверь высокий плотный грузин. С большой неохотой он достает шампуры и вручает мне их с длинными наставлениями: говорит, что они редкостные и чтобы мы их берегли пуще своего глаза. Да, шампуры у него и на самом деле какие-то редкостные. Таких я никогда не видел. Они, во-первых, луженые (всегда же они черные!), во-вторых, чуть ли не вдвое длиннее обычных шампуров и, в-третьих, по форме своей напоминают рапиры.

А во дворе все чистят лук. То один подойдет, то другой, почистит несколько луковиц, прослезится и убежит. Но очищенный лук еще надо нарезать!..