Доктор 2
Шрифт:
Когда выхожу на улицу, даю себе волю и смеюсь почти до всхлипов и паралича в поясничном отделе.
Сгрузив все вещи дома, несусь в клинику. Лена сегодня на дежурстве, подбросить меня в КЛИНИКУ некому.
Анна сегодня с утра второй день сдавала какие-то анализы, но после обеда мы работаем по программе, как договаривались.
Проводив Анну из кабинета, привычно принимаю от Котлинского чашку сладкого чая.
— Саня, такой дело… Тема давно назрела, давай общаться, — неуверенно начинает Котлинский, который не похож сам на себя в этот момент.
— Внимательно слежу за ходом вашей мысли, — улыбаюсь ему в
— В общем, я звонил в онкодиспансер, у меня там есть друзья, — делает паузу Котлинский.
— Кто бы сомневался, — улыбаюсь ещё шире. — Было бы странно, если бы у вас там да никого и не было.
— Предварительно, анализ крови подтверждает снижение онкомаркеров, кое что ещё по мелочи, точные результаты дадут на руки только ей и только завтра. Повторюсь, предварительно улучшение общей клинической картины подтверждается. Мы на правильном пути. — Котлинский собирается и решительно завершает. — Да, можно утверждать точно. Завтра это озвучат всем, но из своих негласных источников мы уже знаем, что улучшение имеет место быть.
— Спасибо, это приятно, — продолжаю улыбаться. — Не скажу, что для меня это новость, поскольку наблюдаю всё лично. Но получить от кого-то подтверждение всегда полезно.
— Финансовый вопрос. Вот что меня очень беспокоит, — озвучивает наконец Котлинский то, из-за чего он мнётся уже несколько минут.
— А в чём вопрос? Условий мы им не ставили. Сам случай — это и наш, и их эксперимент. Всем нам повезло в итоге, — я не вижу проблем в этой ситуации.
— Тут есть пара моментов. Первый: спасение жизни, да ещё и с сохранением всех функций, когда ситуация почти безнадёжна, это врачебный подвиг, — твёрдо говорит Котлинский, глядя мне в глаза. — Я это понимаю. Анна это понимает. Её муж это понимает. Все это понимают. Но есть и материальная составляющая. Успешного функционирования специалиста, который может обеспечивать такой результат. Вот нам с тобой нужно понять, как выражать затраченные тобой усилия в денежном эквиваленте.
— Игорь Витальевич, вопрос очень сложный. И я об этом думал, — я действительно думал об этом, и у меня на этот счёт есть твёрдая позиция. — Есть масса людей, которые в финансовом плане добились больше, чем кто-то мог бы даже мечтать. Кое с кем из таких людей я по случайности знаком даже лично… Вот очень многие из них местами жалеют о том, что кое-что в жизни сделали не так. И дай им сегодня волю — они бы отмотали жизнь заново и кое-что переиграли бы.
— Интересно, продолжай, — барабанит пальцами по столу Котлинский.
— Но я не знаю ни одного доктора, который бы сказал: «Спасаю жизни с двадцати с небольшим лет, ничего не имею, вот я дурак! Надо было плюнуть и заняться другим!». Хотя масса хороших докторов спасают людей всю жизнь и ничего с этого не имеют, — улыбаясь, смотрю на Котлинского. — Теперь вы мне скажите, с вашей точки зрения, какой путь надо выбирать?
— Ну и хорошо, — с явным облегчением говорит Котлинский. — У меня на эту тему религиозные взгляды, но в основном мы сходимся. Я предварительно сегодня согласовал с мужем Анны стоимость около двадцати процентов от того, что они потратили бы на операции, терапии, переезды и так далее. Опасался, что ты скажешь, что это мало.
— Не скажу… речь ведь о тысячах долларов?
— Да как бы не о десятках тысяч, — осторожно кивает Котлинский.
— Получается, если
— Четырёх-пяти, плюс минус, — кивает Котлинский.
— Игорь Витальевич, дурацкий вопрос. А это не выглядит некрасиво с моральной точки зрения? — поднимаю руки, упреждая его негатив, который вижу. — Я ничего не утверждаю. Я просто спрашиваю. Мне слишком мало лет, и я не знаю, какими критериями оценивать эту ситуацию.
— Да я думал об этом, — с какой-то досадой признаётся Котлинский. — Понимаешь, даже не говоря о моёмматериальном интересе, совсем бесплатно тоже нельзя. По причинам психологии. Потому что никто не поверит в действенность методики. Это раз. Расходы мы несём, и специалист не должен думать, работать или не работать по этой теме из-за материального аспекта, согласен? Это два.
— Пожалуй, согласен, — теперь осторожно киваю я.
— Ну а пациент, в отличие от шарлатанской хирургии, платит намтолько после получения результата. Не буду расписывать, что это значит, в подробностях — всё и так понятно.
— А почему вы назвали хирургию шарлатанской? — смеюсь. — Они скорее назовут шарлатанами нас.
— А тут всё просто, — неожиданно жёстко отвечает Котлинский. — По Анне, прогноз при традиционной методике был не выше двадцати процентов. Это значит, что из ста согласившихся на операцию в её случае, выживут только двадцать. Остальные умрут. Два к восьми. Все это знают, включая те клиники. Но это же не мешает им брать деньги авансом? Лично я считаю: если врач не может спасти восьмерых из десяти, на регулярной основе, из года в год; но при этом из года в год на регулярной основе берёт деньги со всех десяти, врача в нём меньше, чем бизнесмена… Ладно, ты это только никому не скажи, — неожиданно смущается Котлинский. — Это я между нами.
— Ну а что вас смущает в пяти тысячах? — спрашиваю. — Как по мне, весьма достойная сумма.
— Вот я рад, что у нас с тобой нет разногласий в этом вопросе, — с облегчением выдыхает Котлинский. — Понимаешь, твой результат ведь не принадлежит мне. А сложилось так, что продаю его я. По моему опыту, это всегда являлось причиной разногласий, чтоб сказать мягко. Если измерять в деньгах, рыночная стоимость твоей работы однозначно дороже операции, понятно почему.
— Я не думаю, что в нашей сфере мы в полном объёме можем применять рыночные категории, — отрицательно качаю головой.
— Да я с тобой согласен. Скажу больше! — горячится Котлинский. — Тут такое дело, пусть каждый платит, сколько может. Может заплатить двадцать процентов стоимости операции — пусть платит. Бог потом всё равно нам больше вернёт. Я сейчас никак не могу обосновать это с точки зрения формальной логики. Но это так, поручусь за это, — разводит руками Котлинский.
— Игорь Витальевич, я же вижу, когда люди говорят правду, — улыбаюсь. — Не нужно ручаться, я согласен.
— Ну тут такое дело, что оно бездоказательно, — смущается Котлинский. — Вот я жопой, что называется, чувствую, что нужно в первую очередь не цену ломить. И не о финансах думать. Тогда деньги в результате сами приложатся. Причем в таком количестве, как ты говоришь, что никто об этом мечтать не мог. А вот если изначально целью ставить деньги — это путь в никуда. По крайней мере, в медицине.