Доктор Бладмани
Шрифт:
— Нет, — ответила Эди. — Не понимаю. — Ей стало скучно. Она предпочла бы побольше узнать о том, как Хоппи убил мистера Блейна. Кроме того, мертвые люди там внизу оказались не очень интересными. Потому что они никогда ничего не делали, а просто сидели и ждали. Некоторые из них, вроде мистера Блейна, все время думали об убийстве, а другие вообще ни о чем не думали, и были вроде овощей. Билл не раз рассказывал ей об этом, поскольку ему это было интересно. Он считал, что это очень важно.
Билл предложил:
— Слушай, Эди,
— Но ведь мы уже пробовали, — резонно заметила она.
— Ну, еще разочек! Поймай что-нибудь совсем крошечное. Как называются эти… в общем, сама знаешь. У них еще раковины, и они оставляют за собой слизь.
— Слизняки.
— Нет.
— Улитки.
— Да, точно. Поймай улитку и прижми ее ко мне как можно плотнее. Причем, постарайся прижать к голове, чтобы она могла слышать меня, а я — ее. Ну как, сможешь? — И с угрозой в голосе добавил: — Если не сделаешь, буду спать целый год. — После этого он окончательно смолк.
— Ну и спи себе, — отозвалась Эди. — Подумаешь. Я-то могу поговорить и с кучей других людей, а вот ты — нет.
— А я тогда умру, а ты этого не перенесешь, потому что тебе всю жизнь придется таскать в себе мертвеца, или… нет, я тебе скажу, что я сделаю. Да, я знаю что сделаю. Если ты не поймаешь мне какое-нибудь животное и поднесешь его ко мне, я начну расти и очень скоро стану таким большим, что ты лопнешь как старая — ну, в общем, сама знаешь.
— Сумка, — подсказала Эди.
— Точно. И после этого я выберусь наружу.
— Выберешься, — согласилась она, — но толку от этого никакого не будет: немного подергаешься и все равно умрешь. Ты не сможешь жить самостоятельно.
— Как я тебя ненавижу! — огрызнулся Билл.
— А я тебя еще больше, — заметила Эди. — Я тебя первая возненавидела, еще давно, когда впервые узнала о твоем существовании.
— Поздравляю, — мрачно отозвался Билл. — Мне на это плевать. Ты — резина, а я — клей.
Эди промолчала; она вернулась к девочкам, и они продолжали играть в «камень, ножницы, бумагу». Это было гораздо интереснее, чем то, что мог бы сказать ей брат; ведь, сидя внутри нее, он так мало знал, ничего не делал, ничего не видел…
Однако, то, что она услышала о том, как Хоппи стиснул горло мистеру Блейну, было довольно интересно. Интересно, подумала она, кого Хоппи придушит следующим, и не стоит ли рассказать обо всем этом матери или полицейскому, мистеру Колвигу.
Внезапно. Билл снова заговорил:
— А можно я тоже поиграю?
Оглядевшись, Эди убедилась, что никто из ее подружек ничего не слышал.
— А нельзя ли моему братику тоже поиграть? — нерешительно спросила она.
— Да нет у тебя никакого братика, — презрительно бросила Уилма Стоун.
— Да он же выдуманный, — напомнила
— Раз, два, три, — одновременно выкрикнули девочки, вытягивая вперед руки. Кто-то выставил все пальцы, кто-то сжал руку в кулак, кто-то оставил только два пальца.
— У Билла получаются ножницы, — объявила Эди. — Значит, он бьет тебя, Уилма, поскольку ножницы режут бумагу, а ты, Роуз, должна стукнуть его, поскольку камень тупит ножницы, а он связан со мной.
— Как же я его стукну? — спросила Роуз.
После недолгого размышления Эди сказала:
— Стукни меня вот сюда, только легонько. — Она указала на свой бок, чуть выше пояса юбки. — Только смотри, ладошкой, и поосторожнее, потому что он очень нежный.
Роуз тихонечко шлепнула по указанному месту. Билл изнутри пообещал:
— Ладно, в следующий раз я ей покажу.
К девочкам направлялся отец Эди, школьный директор, в сопровождении нового учителя мистера Барнса. Они, улыбаясь, подошли к девочкам, и остановились.
— А Билл тоже с нами играет, — поведала Эди отцу. — И сейчас его шлепнули.
Джордж Келлер рассмеялся и заметил мистеру Барнсу:
— Вот что значит быть воображаемым — вечно тебе достается.
— А как же Билл будет бить меня? — с опаской осведомилась Уилма. Она попятилась и взглянула на взрослых. — Он должен меня стукнуть, — пояснила она. — Только смотри, не сильно, — предупредила она, стараясь не глядеть на Эди. — Ладно?
— Да он сильно и не может, — успокоила ее Эди, — даже, если бы и захотел. — Тут стоящая поодаль Уилма подпрыгнула. — Вот видишь, — сказала Эди. — Только и всего-то, даже если он и старался изо всех сил.
— А он меня и не стукал, — сказала Уилма. — Он меня просто напугал. Не смог как следует прицелиться.
— Это потому что он ничего не видит, — пояснила Эди. — Давай, лучше я тебя стукну вместо него. Так будет честнее. — Она метнулась к Уилме и шлепнула ее по запястью. — Ну, давайте еще раз. Раз, два, три…
— Эди, а почему он ничего не видит? — спросил мистер Барнс.
— Потому что, — ответила она, — у него нет глазок.
Обращаясь к ее отцу, мистер Барнс заметил:
— Что ж, ответ достаточно убедительный. — Они рассмеялись и отправились дальше.
Внутри Эди ее брат сказал:
— Если ты поймаешь улитку, я, может быть, смогу немного побыть ей, и даже чуть-чуть поползать и оглядеться. Ведь улитки же могут видеть, правда? Ты как-то говорила, что у них глаза на таких тоненьких прутиках.
— Стебельках, — поправила Эди.
— Ну, пожалуйста! — заканючил Билл.
Она подумала: я знаю, как сделаю. Поймаю дождевого червяка и прижму его к себе. А когда Билл перейдет в него, все останется по-прежнему — ведь червяки не могут видеть, они только и могут, что копать землю, так что братишка ничуть не удивится.