Доктор Бладмани
Шрифт:
— В довоенном, — эхом отозвалась Бонни. — А хорошо ли это?
— Разумеется, — воскликнул Гилл. — Я чертовски устал, мне опротивело делать их вручную. Я годами мечтал как-то освободиться от этого, а Стюарт указал мне путь. — С этими словами Эндрю скрестил пальцы на удачу.
Вскоре они дошли до фабрики, в цехе рабочие как всегда скручивали сигареты. Бонни подумала: «Так вот, значит, как — эта часть нашей жизни очень скоро навсегда уйдет в прошлое. А жаль, я всегда была сентиментальной, и мне будет ее не хватать. Но, в принципе, Эндрю прав. Такой способ производства — это не дело. Слишком уж монотонно,
Тем временем, Стюарт Маккончи нагнулся над бочкой гилловского эрзац-табака и внимательно разглядывал содержимое. «Да, — подумала Бонни, — похоже, он или уже знает рецептуру смеси, или она ему попросту ни к чему».
— Скажите, а вы в состоянии будете продавать крупные партии сигарет? Ведь машины будут производить их во много раз больше. Вы продумали эту часть?
— Да, — ответил Маккончи. — Мы составили целый план реализации в массовом масштабе. Мой босс, мистер Харди…
— Ради Бога, только не читайте мне лекцию о сбыте! — перебила его Бонни. — Раз говорите, что все продумали — я верю вам на слово, а спросила просто так, из чистого любопытства. — Она окинула его критическим взглядом. — Энди хочет, чтобы я поехала с вами в Беркли. Вы тоже не против?
— Ну, разумеется, — растерянно протянул он.
— Я могла бы стать у вас секретаршей, — сказала Бонни. В вашей центральной конторе. Где-нибудь в самом центре, ведь так? — Она рассмеялась, но ни Стюарт Маккончи, ни Гилл к ней не присоединились. — Это что, запретная тема? — поинтересовалась она. — Похоже, мои шутки затрагивают самое святое для вас. Если так, то прошу прощения.
— Да нет, все в порядке, просто нам предстоит еще очень много чего обсудитть — осталась целая куча нерешенных проблем.
— Ладно, может, я с вами и поеду, — сказала Бонни. — Не исключено, что это как-то поможет мне решить финансовые проблемы.
Настала очередь Маккончи подозрительно уставиться на нее.
— А какие у вас, собственно, проблемы? Здесь прекрасное место для воспитания дочери, а при том, что ваш супруг — директор…
— Ой, умоляю, — перебила Бонни, — только не надо расписывать, как у меня все здорово. Прошу вас! — Она отошла к Гиллу, который, тем временем укладывал предназначенные для вручения Хоппи сигареты в металлическую коробку.
«Насколько же, все-таки, наивен мир, — думала Бонни. — Даже и сейчас, после того, что с ним произошло. Гилл хочет излечить меня от моей неугомонности. Стюарт Маккончи представить себе не может, что мне может хотеться чего-то, чего я уже здесь не имею. Хотя, возможно, это они правы, а я — нет. Может быть, я излишне усложняла свою жизнь…может, в Беркли найдется машина, которая спасет и меня. Возможно, какой-нибудь автомат решит все мои проблемы и они канут в небытие».
Усевшись за стол. Орион Строд писал речь, с которой собирался обратиться к Хоппи. Бонни улыбнулась, подумав о том, насколько же все это серьезно. «Интересно, произведет ли это впечатление на самого Хоппи? Приятно ему будет, или, напротив, он почувствует к ним лишь презрение? Нет, — решила она, — скорее, он все же будет доволен. Так подсказывает моя интуиция. Больше всего
Интересно, а сам он готовится к нашему приходу? — подумала Бонни. Умылся, побрился, надел свежую рубашку… и с нетерпением ждет, когда же мы, наконец, появимся. Считает ли он, что это — величайшее достижение его жизни, так сказать, пик карьеры?
Она попыталась мысленно представить себе калеку. Хоппи каких-то несколько часов назад убил человека, а из того, что говорила Эди — да и буквально все считали так же — была уверена, что он убил и очечника. Городской крысолов, — сказала она себе, и ее даже передернуло. Кто же будет следующим? И будут ли его снова поздравлять, как сегодня, за каждого следующего?
Может, нам придется устраивать такие же пышные церемонии еще много-много раз, — подумала Бонни. И решила: Нет, поеду-ка я в Беркли. Больше всего на свете мне хочется оказаться как можно дальше отсюда.
И, мысленно добавила она, как можно скорее. Если удастся, то прямо сегодня. Прямо сейчас. Сунув руки в карманы пальто, Бонни поспешно вернулась с Стюарту Маккончи и Гиллу; они о чем-то разговаривали, а она стояла рядом, и с интересом слушала.
Доктор Стокстилл с сомнением сказал калеке:
— А ты уверен, что он меня слышит? Передатчик точно дотягивается до спутника? — Он еще раз недоверчиво дотронулся до кнопки микрофона.
— Стопроцентной гарантии, что он вас слышит, я, конечно, дать не могу, — усмехнулся Хоппи. — Но я абсолютно уверен только в том, что перед вами пятисотваттный передатчик; по прежним понятиям это не больно-то много, но вполне достаточно для связи со спутником. Я связывался с ним неоднократно. — Он улыбнулся своей острой, напряженной улыбкой, а в умных серых глазах засверкали огоньки. — Так что, давайте. Интересно, есть у него там, наверху кушетка для психоанализа, или нет? — С этими словами, калека рассмеялся.
Доктор Стокстилл заметил:
— Ничего, обойдемся и без кушетки. — Он нажал кнопку микрофона, и произнес:
— Мистер Дэнджерфилд, с вами говорит врач — отсюда, снизу, из Уэст-Марино. Меня крайне беспокоит ваше состояние. Впрочем, как и всех остальных людей на планете. Вот я подумал, что, возможно смог бы вам помочь.
— Скажите ему правду, — вмешался Хоппи. — Объясните, что вы — психоаналитик.
Доктор Стокстилл осторожно сказал в микрофон:
— Раньше я был психиатром и психоаналитиком. Теперь же, разумеется — самый обычный практикующий врач. Вы меня слышите? — Но из динамика слышался лишь треск статики. — Нет, похоже он меня не слышит, — разочарованно заметил он Хоппи.
— Для установления связи всегда требуется время, — пояснил Хоппи. — Попробуйте еще раз. — Он хихикнул. — Так вы, значит, считаете, будто проблемы у него в голове, да. Ипохондрия. А вы уверены? Впрочем, больше вам ничего не остается, поскольку, если причина не этом, то вы все равно ничем не сможете ему помочь.
Доктор Стокстилл снова нажал кнопку микрофона, и начал:
— Мистер Дэнджерфилд, с вами говорит Стокстилл из графства Марино, из Калифорнии. Я — врач. — Все это уже стало казаться абсолютно безнадежным. Зачем продолжать? Хотя, с другой стороны…