Доктор Данилов в кожно-венерологическом диспансере
Шрифт:
— А через час — повтор с констатацией, — догадался Данилов.
— Через полтора. На секции — острый нижний инфаркт миокарда.
— А что такое «повтор с констатацией»? — спросил Никита. Что такое «секция», дети врачей знают с пеленок.
— Повторный вызов с констатацией смерти, — ответила Елена. — Родственники, конечно, на дыбы…
— Имеют право, — сказал Данилов.
— Полное, — кивнула Елена. — Я их понимаю. Дело открыли, суд стопроцентно будет, заведующий подстанцией выговор получит.
— И все благополучно
— И что ты предлагаешь?! — Елена всплеснула руками. — Старшему врачу и заведующему разорваться на пять частей и ездить на вызов с каждой бригадой? Ведь не пацан какой-нибудь, а врач с семнадцатилетним стажем работы на «Скорой»! Ему уже на пенсию скоро, а он такие номера выкидывает! Как это объяснить?! И еще нам нахамил на разборе, паразит!
— С этого места, пожалуйста, поподробнее, — попросил Данилов. — Кому это «вам»? И как именно нахамил?
— Нам — это мне и заведующей подстанцией. А хамство близко к тексту звучало так: «Если бы вы проработали на „Скорой“ столько, сколько я, то, наверное, знали бы, что инфаркт развивается остро, и то, что он был на повторном вызове, еще не означает, что он должен быть и на первом».
— Неубедительно, — оценил Данилов. — Тем более что временной промежуток ничтожно мал и поводом на первом вызове было «задыхается».
— Мы ему так и объяснили. А в ответ услышали сакраментальное насчет стажа. И комментарии по поводу того, что тот, кто умеет работать, — работает, а кто не умеет работать, — руководит. Как тебе это?
— А что ему еще остается говорить? — усмехнулся Данилов. — Как его фамилия, кстати?
— Мербаевский, зовут Юрием.
— Знаю я его, — припомнил Данилов. — Сутулый, волосы ежиком, и он их постоянно приглаживает. Уши еще у него торчком, как у Чебурашки.
— Он самый.
— Мы с ним на курсах повышения квалификации вместе были. Тот еще кадр, типичный. Любимая поговорка: «Не учи ученого, поешь…» И так далее, не за столом будь сказано. А сам в аритмиях путался.
— Насчет того, что не надо учить ученого, мы тоже слышали во время разбора. А другой «гвардеец» с той же подстанции по фамилии Бугаев, которому до пенсии два года осталось, вымогал деньги за госпитализацию у девятнадцатилетней пациентки с аппендицитом. За три тысячи обещал отвезти ее в «приличную» больницу.
— Заплатила она ему?
— Нет, но жалобу написала. Бугаев, конечно, отпирается, фельдшер, который с ним работал, ничего не видел и не слышал, но у девушки ее молодой человек в свидетелях.
— Могли и оклеветать.
— Могли, не спорю. Но почему тогда острый аппендицит был оставлен дома и госпитализирован только при повторном вызове? А в карте Бугаев написал, что пациентка практически здорова. Как тебе это? Такая традиция, что ли, — если денег не дадут или встретят не так, то и обслуживать не стану? И снова — через слово свой стаж поминать — «да я…», «да столько лет на колесах…», «вы сначала
— Никуда, — согласился Данилов, хорошо понимавший, как часто Елене колют глаза ее стремительной карьерой. Как же — десять лет на «Скорой» и уже заместитель главного врача. — Но в кадрах вроде как недостатка нет, можно увольнять таких вот, набирать новых.
— Недостатка, конечно, нет, но и особо роскошного выбора тоже нет. Новые кадры в подавляющем большинстве из провинции, им еще освоиться надо, привыкнуть к нашим требованиям и нагрузкам… Да что тебе объяснять — сам все знаешь. Знаешь, меня иногда так и тянет в медицинские статистики податься, подальше от людей, поближе к бумагам.
— А что — нормально, — одобрил Данилов. — Тихо, спокойно, никакого конфликта поколений, и работу на дом брать можно. Во всей медицине только три специальности, представители которых могут брать работу на дом — медицинские статистики, функциональные диагносты, расшифровывающие ЭКГ, и зубные техники.
— А патологоанатомы? — спросил Никита, давно закончивший ужин, но оставшийся за столом послушать, о чем говорят взрослые.
— Как ты себе это представляешь? — ответил вопросом на вопрос Данилов.
— Я, между прочим, еще есть не закончила! — напомнила Елена.
— Во-первых, ты и не начинала, — улыбнулся Данилов. — А во-вторых, что тут такого? Подумаешь, патологоанатомов за столом вспомнили. Я сам, если кто забыл, чуть было в свое время не стал патологоанатомом…
— Воспоминаниям вы можете предаваться и без меня! — Никита встал и попытался было улизнуть, но Данилов успел схватить его за руку.
— Мы и о работе могли поговорить без вас, молодой человек. А вот кто за вами посуду мыть будет? Склифософский?
— Как же мне надоела эта проза жизни! — театрально вздохнул Никита, но доблестно вымыл не только свою тарелку, но и всю грязную посуду, стоявшую в раковине.
Елена тем временем доела, наконец, свой замечательный салат.
— Молодец! — сказал Данилов, когда Никита закончил с «прозой жизни». — Возьми пончик.
— Пончиков у нас нет, — вздохнул коварный подросток, — но нельзя ли мне справку?
— Опять? — нахмурился Данилов. — Разве в бассейн так часто требуются справки?
— Теперь мне нужна другая — для занятий айкидо.
— Справки об отсутствии противопоказаний для занятий спортом выдаются поликлиниками, а не кожно-венерическими диспансерами. С печатями КВД подобная справка будет смотреться по меньшей мере странно. Да и не напишет ее никто.
— Жаль, а я так надеялся…
— Ничего, — утешил Данилов. — Стойкость и терпение очень важны для занимающихся боевыми искусствами, а посещение поликлиники прекрасно тренирует эти качества. Зато привыкнешь добиваться своего во чтобы то ни стало!
— Над чужими проблемами легко смеяться, — укорил Никита и ушел к себе.