Доктор Данилов в морге, или Невероятные будни патологоанатома
Шрифт:
Никто не звонил ему в середине дня для того, чтобы просто поболтать. Перед тем как ответить на звонок, Данилов взглянул на экран: Елена.
— Слушаю тебя.
— Вовка, у тебя как сейчас со временем?
— Нормально.
— Тогда слушай. Я тут случайно нашла тебе неплохую халтурку…
— А это обязательно обсуждать по телефону? — Данилов не любил долгих телефонных разговоров.
— Ты сейчас в Сокольниках?
— Да.
— Тогда лучше по телефону. Знаешь сорок второе медучилище на Остроумовской?
— Проезжал
— Так вот. Там срочно ищут преподавателей. По сестринскому делу и безопасности жизнедеятельности. У них провал – кто-то надолго заболел посреди семестра, кто-то уволился. Речь идет об очно-заочном отделении, то есть вечернем. Занятия с полпятого до полдесятого. Директор не прочь взять совместителя, лишь бы быстро…
— Я-то тут каким боком? — Данилов постарался представить себя в роли педагога, окруженного юными девами, и не смог.
— Как это каким боком! Ты же врач, да еще с большим опытом практической работы. Что ты – уход за больными не сможешь вести? Не смеши меня!
— Это ты меня смешишь, — парировал Данилов. — Если я сын педагога, то это еще не означает…
— Вова! — перебила Елена. — Повторяю – работа в Сокольниках, близко от твоей кафедры. Начинается она с половины пятого. Это же просто подарок судьбы!
— А сколько там платят?
— Это тебе скажут на собеседовании. Можешь прямо сегодня подъехать к Зюзиной Марии Федоровне, это замдиректора по учебной работе. Запиши… Записываешь?
— Сегодня не получится, — сухо сказал Данилов. — Я тороплюсь. Раньше приду, раньше уйду. Спасибо за предложение. С твоей стороны это просто жертвенный подвиг.
— Почему?
— Отправлять меня вращаться в кругу молодых девчонок…
— Данилов, я серьезно! — по голосу было ясно, что Елена сердится. — Есть удобная, приличная подработка…
— Ах, приличная! — взвился Данилов. — Приличная! Вот в чем дело! С этого и надо было начинать! А то, чем я занимаюсь сейчас, это, значит, неприлично!
— Данилов! — Елена уже не говорила, а кричала в трубку. — Я не спорю – любой труд почетен, но когда врач санитарит по ночам в морге…
— Извини, аккумулятор разрядился, — буркнул Данилов и выключил телефон.
Несмотря на дождь, он решил пройтись до метро пешком – ярость, клокотавшая внутри, требовала хоть какого-нибудь выхода, хотя бы движения. Зонт Владимир убрал в сумку – дождь приятно охлаждал голову.
— Приличная работа! — время от времени восклицал он, не замечая того, что говорит вслух. — Приличная, видите ли! Можно подумать!
Постепенно ярость улеглась. В метро Данилов спустился промокшим до нитки, но уже способным мыслить логически. «А ведь это, в сущности, очень благородно с ее стороны, — мелькнула мысль, — пристроить меня туда, где много девушек. Наверное, она хочет, чтобы наше расставание было для меня безболезненным».
Данилов вообразил картину своей женитьбы
— Все нормально, — сказал ей Данилов. — Разве что вам не мешает показаться врачу…
— С чего бы это? — благообразная на вид старушка, как это часто бывает, оказалась сварливой.
— У вас губы синюшные, — серьезно пояснил Данилов. — Цианоз называется.
— Сам иди врачу покажись! — нахмурилась собеседница. — Ржет тут как нехолощеный жеребец и еще оскорбляет…
Подошедший поезд заставил ее замолчать.
«Вечером дома будет разбор полетов, — подумал Данилов. — Беседа о высоком статусе врача и недопустимости его роняния. Или – как правильнее? — недопустимости его утраты? Нет, это не то, я же не утратил статус, а лишь, как считают некоторые, опустил его до санитарского… Надо у матери спросить, почему «снижение» говорить можно, а «роняние» – нет. И как назло, Валеру сегодня замещать не надо…»
Данилов думал, что, проведя несколько ночей у своей пассии, Валера угомонится и уже не будет нуждаться в заменах, но ошибся: тайная любовь от времени становилась только крепче.
— Нет лучшего омолаживающего средства, чем внебрачные связи, — глядя на себя в зеркало, любил повторять Валера. — Все морщины разгладились.
— Конечно, — поддел его Данилов, — раздалась вширь твоя физиономия нешуточно, кожа натянулась, какие могли остаться морщины? — Валера и впрямь прибавил к своим полутора центнерам не меньше полупуда…
Домой не тянуло, заданий было мало, поэтому Данилов работал не спеша. Покончив с приготовлением микропрепаратов, он набрал в музее кучу интересных «стеклышек» и около часа рассматривал их под микроскопом. «Эх, если бы можно было на месяц утащить все музейные экспонаты домой вместе с микроскопом! — думал он. — Разложить на столе атлас, подбирать соответствующее «стеклышко», сравнить, обдумать… На кафедре или на работе знания не усваиваются так хорошо, как дома – окружающая обстановка мешает».
Домой Данилов приехал к девяти часам вечера. Елена была дома – на вешалке висел ее плащ, а на полке стояла сумка. Данилов открыл дверь своим ключом, вошел и сообщил:
— Это я.
— Ужинать будешь? — донеслось из кухни. — Есть жареная картошка.
— Буду, — миролюбиво ответил Данилов.
Елена была не в духе, иначе непременно вышла бы его встретить. Провоцировать ее на скандал Данилову не хотелось, так же, как и не хотелось устраивать диспут на тему: «Какая работа приличествует врачу». Хотелось съесть что-нибудь горячее и вкусное, выпить рюмку-другую, закончить ужин чашкой кофе, принять душ и завалиться спать. Ну, может быть, еще почитать с четверть часа на сон грядущий.