Доктор Данилов в поликлинике или Добро пожаловать в ад!
Шрифт:
— Как будто он один этим занимается! — фыркнула Оксана. — Вон Лебедев всех богатых буратин посылает в клинику, где его жена заведует лабораторией.
— Лебедев не пытается отнять у меня маммографию, и поэтому меня не волнуют его шалости, — ответил Рябчиков. — Но конечно, рано или поздно, а он на этом погорит. В нашей конторе тайное быстро становится явным.
— Сабуров то и дело повторяет: «Чувствую себя, как Штирлиц в фашистском окружении», — сказала Оксана.
— Если бы Штирлиц бухал, как Сабуров,
— Зато он веселый, — заступилась за уролога Оксана. — И как мужчина активный.
— Очень активный, — согласился Рябчиков, — как начнут они с Кокановой «мебель двигать», так у меня все их возвратно-поступательные движения слышны. Но он тоже не претендует на маммографию и потому…
— Имеет право жить так, как ему хочется, — закончил фразу Данилов.
— Вот именно! — подтвердил Рябчиков. — Хоть с Кокановой, хоть с Пахомцевой.
— Последний день года без новостей никогда не обходится, — сказала Оксана. — И без геморроев тоже.
— Не надо каркать! — Рябчиков умоляюще поднял ладони. — Нам всем надо одно – спокойно доработать и начать праздник праздновать. Столько дней свободы подряд – это же превосходно! Это самый лучший подарок. А то порой чувствую себя говорящим придатком к рентгенаппарату. Поставил, вышел, включил, выключил, проявил, описал… Разве ж в этом мое высокое предназначение?
— А в чем же? — улыбнулся Данилов.
— На этот вопрос сразу так не ответишь, — озадачился Рябчиков, — но уж точно не в том, чем я занимаюсь.
Тут в кабинет вошла первая за день пациентка и интересный разговор пришлось прекратить.
Оксана накаркала верно – в последний рабочий день уходящего года поликлиника пережила еще два потрясения – угрозу судебного иска и нападение на участкового врача.
— Где тут ваш Назаров?! — громко спросила женщина в норковой шубе и норковой же шапке у охранника. — Я пришла в глаза его бесстыжие посмотреть!
Охранник имел богатый жизненный опыт и прекрасно представлял себе, что «посмотреть в бесстыжие глаза» всегда, ну, или почти всегда, заканчивается если не дракой, то хорошим скандалом.
— Назаров уволился, и нам неизвестно, где он теперь работает!
— Тогда я поговорю с главным врачом! — благодаря более чем двойному преимуществу в весе женщина легко оттеснила охранника плечом и пошла вперед.
— Шубу в гардероб сдайте! — закричал охранник, помня свой долг. — Нельзя в медучреждение в верхней одежде!
— Вот тебе! — посетительница показала охраннику кукиш. — Чтобы я в ваш сраный гардероб свою шубу сдала, а вы ее сразу же украли?! Не дождетесь такого счастья!
— Нужна нам твоя шуба! — мгновенно отреагировала гардеробщица. — Люди, посмотрите-ка на эту хабалку! Явилась в поликлинику, чтобы своей
— Заткни пасть! — посоветовала хозяйка шубы. — Оттуда воняет!
Она совершила большую ошибку, вступив в перепалку с гардеробщицей Валентиной Павловной. Никто в поликлинике, включая и главного врача, никогда бы не позволил себе подобной оплошности. Валентина Павловна никогда не лезла за словом в карман, не признавала никаких авторитетов, кроме давно умершего товарища Сталина, и никогда не замолкала первой – хоть два часа с ней пререкайся. Она была не просто мастером слова, но мастером слова художественного, и к тому же великой выдумщицей, легко, не на ходу, а прямо-таки на лету, придумывавшей своим оппонентам различные грехи.
Вот и сейчас Валентина Павловна вышла из-за прилавка, чтобы ее было лучше видно, скрестила руки на груди и громко сказала:
— Это от твоей шубы воняет, тварь, потому что ты ее с мертвого человека сняла!
— С какого мертвого человека?! — выпучила глаза соперница.
— С какого?! — хмыкнула Валентина Павловна, обводя глазами зрителей. — Она еще спрашивает – «с какого»! Да со своей свекрови ты ее и сняла! Представляете? Из-за шубы человека отравить! Да еще пожилого! Эх, народишко… Тьфу!
У соперницы хватило ума ничего не отвечать. Она поспешила к лифту, а Валентина Павловна с гордо поднятой головой вернулась к себе, как следует хлопнув откидной частью прилавка. Раздавшийся звук был для нее чем-то вроде победного залпа из всех орудий.
— Ну, теть Валь, у тебя язык, что бритва! — восхитился охранник. — Как ты ее, а?! Наповал!
— Пусть скажет спасибо, что я при исполнении! — сказала Валентина Павловна. — Попадись мне такая в автобусе – по потолку бы размазала. Ишь ты, шубу она мне не доверит! Да я такое говно в свой гардероб не повешу, даже если меня на коленях умолять будут!
Заместитель главного врача по медицинской части к шубе цепляться не стала. И так, по заплаканному, раскрасневшемуся лицу видно, что не с добром человек пришел. Не стоит подливать масла в огонь.
— Вот, смотрите! — посетительница достала из сумочки несколько бумажек и положила их перед Литвиновой. — Это анализы моей матери Чуйкиной Марии Ивановны, проживающей по Второму Лермонтовскому проезду, дом два, квартира тридцать девять!
Дом номер два по Второму Лермонтовскому проезду пользовался в поликлинике недоброй славой. Самые скандальные-прескандальные люди жили в этом доме, построенном в начале девяностых годов прошлого века. Не проходило и недели, чтобы этот дом не напомнил о себе в поликлинике какой-нибудь неприятностью, зачастую и крупной.