Доктор Данилов в поликлинике или Добро пожаловать в ад!
Шрифт:
Преисполненный самого что ни на есть праведного гнева, Антон Владимирович поднялся в свой кабинет и велел Юлии вызвать к нему Воскресенскую, которой уже полагалось быть на работе.
Воскресенская выглядела не лучшим образом – бледность лица сливалась с белизной халата, а мешки под глазами были столь заметны, что Антон Владимирович заподозрил у нее нелады с почками. В правой руке она держала несколько свернутых в трубку листов бумаги.
— Я сейчас был у Медынской! — известил Антон Владимирович. — Она мне все рассказала! Но почему я должен был узнать об этом от нее?!
Недавняя ситуация повторилась,
На середине речи Ирина Станиславовна начала беззвучно рыдать, но ее слезы нисколько не тронули главного врача.
— Объяснительную написали? — спросил Антон Владимирович, выпустив пар.
— Вот, — Воскресенская подошла ближе к столу и положила на него все принесенные бумаги.
Антон Владимирович отложил в сторону объяснительную, написанную аж на двух листах, и список десяти виновных, в котором под номером первым значилась сама Воскресенская, а заявление об увольнении по собственному желанию демонстративно изорвал в клочья.
— Сначала вас снимут с заведующих, — процедил он сквозь зубы, — а потом уже можете увольняться. И учтите, Ирина Станиславовна, кто бы ни обратился ко мне за сведениями о вас, ничего хорошего он не услышит. Это я вам гарантирую. После такой подставы на мое доброе отношение рассчитывать не стоит. И на то, что со временем я отойду и успокоюсь, тоже не надейтесь!
Антон Владимирович очень надеялся усидеть на своем посту. «Раз Эллочка сегодня ничего не сказала об увольнении, значит – должно пронести, — думал он. — Во вторник приеду не в одиннадцать, а в десять, до начала коллегии и не с пустыми руками. Придется, конечно, потратиться на что-нибудь очень весомое…»
Какой-то определенной ежемесячной «дани» у Медынской не существовало, но все главные врачи время от времени вручали ей конверты с деньгами или ценные, точнее – драгоценные подарки. Подарки полагалось «прикладывать» к любой просьбе, в том числе и просьбе о прощении, а деньги вручались как «по поводу» – ко всем праздникам, дню рождения, Дню медицинского работника, к отпуску, так и без повода, из признательности. Нередко конвертам с деньгами сопутствовал какой-нибудь подарок. Короче говоря, если не подмажешь, то далеко не уедешь. Главные врачи не роптали – благоволение руководства, как бы недешево оно ни обходилось бы, стоит затраченных на него денег. Да и при любом раскладе оставалось им больше, чем уходило наверх.
— Ну, а пока еще вы остаетесь заведующей, Ирина Станиславовна. Так что соберите мне, пожалуйста, объяснительные со всех, кто в этом списке. А может быть, в список попали не все? Может, кто-то ушел раньше? А? Что вы молчите?
В надежде заработать прощение Ирина Станиславовна тотчас же «заложила» всех, не вошедших в «черный список», начиная с Сабурова и заканчивая Гвоздицким. Низматова она не назвала – спиртного он не пил, а перекусить во время работы может каждый сотрудник, если, конечно, на приеме никого нет.
— С Гвоздицкого тоже возьмите объяснительную, — распорядился главный врач. — Эх, Ирина Станиславовна,
— Да я и сама не ожидала, — всхлипнула Воскресенская.
— Идите, — поспешно сказал Антон Владимирович. — И скажите Юлии, чтобы она пригласила ко мне Татьяну Алексеевну.
Пахомцева, как и полагалось руководителю и представителю «поликлинической госбезопасности», уже знала все.
— Я как раз собиралась к вам, Антон Владимирович! — едва переступив порог, начала она. — В этой чудовищной оргии, как мне сказала Лариса Николаевна, — старшая сестра тоже пыталась выслужиться, чтобы остаться на своем месте, — участвовало не только первое отделение, но и Сабуров, Башкирцев и Гаспарова.
— Поэтому я вас и пригласил, Татьяна Алексеевна. Возьмите с них объяснительные, и завтра в час дня проведем внеочередное собрание по этому поводу. От моего имени сообщите, чтобы обязательно явились все!
— Будем увольнять, Антон Владимирович?
— Вы меня удивляете, Татьяна Алексеевна! — Антона Владимировича всегда раздражала чужая глупость, а уж глупость подчиненных – вдвойне. — Один невропатолог у нас под следствием, его не сегодня-завтра или посадят, или от работы отстранят, а вы предлагаете второго уволить! А где мы возьмем хирурга? Как за больничные листы начали массово судить, с хирургами у нас сразу же стало плохо! И урологи больше склонны в частных медицинских центрах работать, нежели в поликлинике!
— Но ведь…
— Я понимаю, что вы хотите сказать! Да – Сабуров алкоголик и грубиян! Да – Башкирцев пофигист, каких мало! Дайте мне кого-нибудь получше, и я сразу же их уволю! А пока что давайте воспитывать!
— В народе говорят, что пороть надо, пока ребенок лежит поперек лавки, — поджала губы Пахомцева. — Когда он лежит вдоль – пороть поздно. Как я могу воспитывать сорокалетних мужиков? Их уже никто и ничто не исправит. Я не раз обращалась к вам по поводу того же Сабурова, но…
— Я все сказал, Татьяна Алексеевна, и повторяться не хочу!
— А вот я, Антон Владимирович, сказала не все! Я разговаривала с Чупрыгиным, инвалидом второй группы с участка Ханиной, тем самым, который сообщил дежурному по департаменту о пьянке, и он мне рассказал все в подробностях. Оказывается, он позвонил в департамент после того, как его оскорбил пьяный врач, вышедший из кабинета старших сестер. Чупрыгин поинтересовался, не там ли Ханина, а его грубо послали. Врач был плотным блондином среднего роста с усами. Сколько у нас докторов с усами? Вы понимаете, что если бы этот урод вместо того, чтобы грубить, вызвал бы в коридор Ханину, а Ханина выписала бы Чупрыгину три несчастных рецепта, звонка в департамент бы не было?
— Понимаю, — вздохнул Антон Владимирович. — Чупрыгин-то этот как, свирепствует?
— Да нет, он вообще-то вменяемый. Я официально извинилась, на всякий случай оставила ему номер моего мобильного. Он разумно все объясняет – опешил от такого беспредела и позвонил в департамент. Я бы на его месте тоже позвонила бы…
— Спасибо, Татьяна Алексеевна, больше я вас не задерживаю. С Сабуровым я решу вопрос прямо сейчас. А вы пока позвоните Наталье Петровне и попросите, чтобы ее уролог, начиная с завтрашнего дня, принимал бы и наших больных. Не всех, разумеется, а тех, с кем участковые врачи не справятся…