Доктор Данилов в реанимации, поликлинике и Склифе (сборник)
Шрифт:
Загеройский принял на работу Данилова и сразу же послал его учиться только потому, что уже отчаялся найти нормального физиотерапевта, но Литвинова была убеждена, что Данилова и бывшего главного врача связывают какие-то личные отношения.
Не испытывая к Данилову личной неприязни, она решила поговорить с ним начистоту до начала «активных действий по выживанию». Действия эти были просты, можно даже сказать – примитивны. Доставать разнообразными проверками, изводить придирками и даже малейшие недочеты раздувать до уровня значимых нарушений. Рано или поздно до сотрудников доходит,
Пригласив Данилова к себе, Надежда Семеновна заявила ему без обиняков:
– Я прошу вас, Владимир Александрович, понять меня правильно. Ничего личного, как принято говорить в наше время, это всего лишь бизнес. Мне кажется, что мы с вами навряд ли сработаемся. Я не хочу углубляться в мотивы, к вашей работе они никакого отношения не имеют, но я бы была вам очень признательна, если бы вы начали активно искать другое место работы. Можете смело давать мой телефон – я буду рекомендовать вас с самой лучшей стороны.
Данилов все понял сразу и почувствовал к новому главному врачу нечто вроде признательности. Молодец тетка – взяла да и выложила все как есть начистоту, не стала начинать с интриг и придирок. Так лучше, потому что проще и честнее.
– Я не говорю вам: «Уходите прямо сегодня», – добавила Надежда Семеновна, – я прошу вас начать поиски нового места работы и не растягивать их надолго. Мы договоримся по-хорошему, Владимир Александрович?
– По-хорошему всегда легко договариваться, – Данилов не смог удержаться от улыбки. – Я вас понял, Надежда Семеновна, и буквально завтра же начну искать себе новое место.
– Я надеюсь, что мы расстанемся без обид...
– Скажу вам честно – у меня изначально не было намерения работать в поликлинике. Просто я хотел переквалифицироваться в физиотерапевты и, сложилось так, что Антон Владимирович любезно предоставил мне эту возможность. Разумеется, я считал себя обязанным отработать за это какое-то время, н у, не меньше года, во всяком случае. Если же главный врач хочет, чтобы я ушел – я спокойно уйду, не вопрос. Так что ни о каких обидах не может быть и речи.
– Я буду рекомендовать вас не только как хорошего специалиста, но и как вменяемого сотрудника, – пообещала Надежда Семеновна, не надеявшаяся на столь скорое и столь мирное решение вопроса. Ей казалось, что Данилова придется долго уговаривать, может быть, даже запугивать. – Спасибо вам, Владимир Александрович! А причиной ухода мы будем считать то, что вам тесно в рамках обычной поликлиники и хочется профессионального роста.
– В сущности, так оно и есть, – ответил Данилов.
– А на прощанье я вам выпишу хорошую премию!
– Спасибо, Надежда Семеновна, – поняв, что разговор окончен, Данилов встал. – Можете не сомневаться – дольше месяца я у вас не задержусь.
«Сегодня – мой день», – подумала Надежда Семеновна после ухода Данилова и пригласила к себе заведующую женской консультацией. Разговор с Полиной Викентьевной по определению не мог получиться таким гладким, как с Даниловым, но тем не
Договариваться с Полиной Викентьевной по-хорошему было бессмысленно – не поймет, да еще расценит миролюбие как проявление слабости и начнет сыпать угрозами. На угрозы Шишова была большая мастерица.
– Полина Викентьевна, я на днях имела по поводу вас очень неприятную беседу с Медынской, – солгала Литвинова. – Слухи о вашей, так сказать, доброте, н у, вы меня понимаете...
– Не понимаю, Надежда Семеновна, но продолжайте.
– Как это – не понимаете?! – возмутилась Литвинова. – Ладно, тогда я скажу более прямо. Медынской известно, что вы превратили женскую консультацию в свою частную лавочку, где делаете все, что вам вздумается. Элла Эдуардовна так прямо и сказала, что с нашей поликлиники хватит и невропатолога Маняки, незачем ждать, пока и вас возьмут, как она выразилась, «на горячем»...
– Что значит «на горячем»?
– Это означает «с поличным», Полина Викентьевна. Ну что вы в самом деле!
– Это возмутительно! – взвилась Шишова. – Взять и поверить досужим сплетням, да не просто поверить, а на их основании делать какие-то выводы! У вас есть что-то, кроме сплетен и слухов, что вы можете поставить мне в вину? Есть доказательства?
– Мне кажется, Полина Викентьевна, что доводить до доказательств совсем не в ваших интересах, – мягко и даже как-то вкрадчиво сказала Надежда Семеновна. – Ведь мы с вами понимаем, что этот дым, он ведь не без огня...
– Антон Владимирович никогда не позволил бы себе ничего подобного!
– При чем здесь Антон Владимирович? – нахмурилась Литвинова. – Разве вы забыли, что теперь я – главный врач?
– Не забыла.
– Вот и хорошо...
– Ничего хорошего я в этом не вижу!
– А я вижу! И не стану скрывать, что очень дорожу своим, вот этим самым, креслом! Но – ближе к делу! У меня есть указание – расстаться с вами как можно скорее, – Надежда Семеновна решила прикинуться исполнительницей чужой воли, чтобы не навлекать на себя лишнего негатива. – Вы прекрасно понимаете, что я не могу игнорировать распоряжение руководителя управления, пусть даже и неофициальное. И вы также прекрасно понимаете, что избавиться от работающего пенсионера администрации не составляет никакого труда. Я права?
– Сучки вы все! – с отчаянной откровенностью человека, которому нечего терять, сказала Шишова.
– Спасибо на добром слове, – улыбнулась Надежда Семеновна, поняв, что дело сделано. – Я думаю, что мы обойдемся без дальнейших прощальных речей, Полина Викентьевна...
О разговоре с главным врачом Данилов рассказал Елене в подробностях, чуть ли не дословно.
– Я удивляюсь тому, как ты, с твоей охотой к перемене мест, просидел столько лет на «скорой помощи», – сказала Елена.
– Это у меня карма такая, а не охота, – ответил Данилов. – Судьба.