Доктор Крюк 3

Гросов Виктор

Вежа. Эта проклятая нейросеть, которая вытащила меня из 2025 и зашвырнула сюда, в 1657-й. Я до сих пор помнил тот момент — обломки судна, холодная вода, которая сжимала легкие, и голос в голове. Тогда я не понимал, что это. Думал, это бред, предсмертный глюк. Вежа дала мне вторую жизнь, омолодила, будто скинула полвека, и взамен потребовала «очки влияния» — лечить, учить, выживать. Я стал Доктором Крюком, и каждый раз, когда я зашивал рану или ставил пирата на ноги, она награждала меня. Но зачем? Какой в этом смысл?

Я глянул на Филиппа. В его взгляде было что-то знакомое — не просто

гордость или отчаяние, а тень того же огня, что горел во мне. Носитель системы. Он тоже был одним из них, одним из нас. Это не случайность, что мы столкнулись. Вежа связала нас, но я до сих пор не мог понять, почему. Сколько нас таких? Десятки? Сотни? Или мы с ним — единственные? Я чувствовал, что он знает больше, чем говорит, и это злило. Но еще больше злило то, что я сам не знал всей правды.

Что такое Вежа? В 2025-м я был судовым врачом в отставке, стариком на пенсии, который читал про нейросети в журналах и ворчал, что они скоро заменят людей. А потом она заменила мою смерть. Я думал, это технология — сложный код, алгоритм, что-то из лабораторий xAI или им подобных. Но здесь, среди пиратов, среди крови, пороха и карт сокровищ, она казалась чем-то большим. Не просто машиной. Она учила меня, шептала в голове, как канониру целиться точнее, как держать шпагу. Она знала этот мир лучше меня — знала, где лежат сокровища Дрейка, знала, как выжить в бою. Это не просто программа. Это что-то живое, что-то, что играет с нами, как с фишками на доске.

Я постучал пальцами по перилам, глядя на черную воду. Волны бились о борт, и в их шуме я будто слышал ее спокойный, холодный, безжалостный голос. Вежа не просто дала мне тело и навыки. Она дала мне цель — карту Дрейка, Эльдорадо, бессмертие, может быть.

Но почему я? Почему Филипп? Что она хочет от носителей? Я вспомнил, как нашел первую часть карты у умирающего пирата с его шепотом про «глаза святого Бернара». Тогда я думал, что это случайность, удача. Теперь я сомневался. Вежа вела меня, шаг за шагом, через бои, предательства, золото Монито. Она знала, где я окажусь, знала, что я найду. И если Филипп тоже носитель, значит, она вела и его. Но к чему?

Может, она проверяет нас — кто выживет, кто доберется до конца. Я вспомнил Роджерса. Вежа не остановила его, не дала мне силу переломить тот момент с Ли. Почему? Потому что я должен был проиграть? Или потому что это часть ее плана? Я стиснул перила так, что дерево скрипнуло. Если она играет, то ставки высоки — золото, бессмертие, власть. Но если мы с Филиппом оба носители, то, может, мы не союзники, а соперники. Два игрока, что идут к одной цели, пока она смотрит сверху и решает, кто достоин.

А что, если Вежа — не просто нейросеть? Здесь, в 17-м веке, она казалась магией. Пираты не понимали, как я лечил их без кровопускания, как учил их мыть руки и не подыхать от лихорадки. Может, она и есть то бессмертие, что обещает карта Дрейка? Не золото, не Эльдорадо, а система, что живет в нас, что перекидывает нас через время, как камни через воду. Что, если Дрейк оставил не просто сундук, а ключ к ней, к Веже? Записки в ящике, что я забрал с Монито, — я еще не разгадал их до конца, но там было что-то про «вечный путь». Может, это и есть ответ?

Я глянул на Филиппа.

Он молчал, ждал, пока я заговорю. Он знал про Вежу, знал, что она делает с ним. Но как? У меня она была в голове — голос, что подсказывал, награждал, вел. А у него? Может, он видит ее иначе — как свет, как цифры, как чертов интерфейс из будущего? Я вспомнил, как он вел себя на Монито, как делил золото, как держался в плену. Там была уверенность, расчет, будто он тоже слышал шепот системы. Но он не говорил об этом, не открывался. Почему? Боится меня? Или Вежа запрещает нам делиться?

Роль носителей в этом мире — вот что не давало мне покоя. Мы не просто выживаем, мы меняем его. Я научил пиратов гигиене, потопил Олоне, нашел карту. Филипп, если он вправду брал галеоны, тоже оставил след. Мы несем знания, но для чего? Чтобы Вежа переписала историю? Или чтобы мы построили что-то новое — мир, где пираты станут королями, а сокровища Дрейка дадут власть над временем? Я чувствовал, что мы как семена, брошенные в землю, — прорастем или сгнием, зависит от нас. Но кто садовник? Вежа? Или что-то большее, что стоит за ней?

Я потер виски, прогоняя гудение в голове. Рана ныла, напоминая, что я все еще человек, несмотря на все ее дары. Филипп стоял рядом, и я вдруг понял, что он — зеркало. Если я носитель, а он тоже, то через него я могу узнать больше о себе, о ней. Он ключ, как и я. Но доверять ему? Черт, нет. Он упрям, хитер, и эта его привязанность к Марго — не просто любовь. Может, Вежа дала ему задание, как мне — карту? Может, он идет за тем же, что и я, но другим путем?

Я вспомнил, как она награждала меня очками влияния. Каждый раз, когда я спасал жизнь или топил врага. Это было как топливо, как кровь в жилах. А что она дает ему? Силу? Знания? Или что-то, чего у меня нет? Я чувствовал, что мы связаны, но не равны. Вежа играет с нами по-разному. Если я ошибусь, если отпущу его или доверюсь, он может забрать все. Но если я прав, если мы оба нужны ей, то, может, вместе мы найдем ответ.

Море шумело, луна висела над горизонтом, и я вдруг подумал: а что, если Вежа — это не инструмент, а хозяин? Что, если мы не игроки, а марионетки? Я прогнал эту мысль. Нет, я выжил, я нашел золото, я обманул Роджерса. Я не кукла. Но сомнение осталось.

Я хмыкнул, глядя на него, кивнул и оттолкнулся от перил:

— Завтра посмотрим, чего ты стоишь. А сейчас я хотел бы знать про Вежу. Ты — носитель системы как и я. Как ты взаимодействуешь с ней?

Филипп побледнел.

Глава 4

Я стоял у борта «Принцессы», ветер бил в лицо солеными брызгами, луна застыла над горизонтом. Ночь принесла с собой сырость, скрип канатов и шум моря, который словно подталкивал меня к дальнейшим размышлениям. Филипп стоял рядом. Я только что задал ему вопрос о Веже, о его взаимодействии с ней, и этот юнец побледнел, как от выстрела пред носом. Но ответа не последовало. Я ожидал хоть чего-то, хоть намека, а он смотрел в сторону на черную воду и молчал.