Доктор Проктор и конец света (как бы)
Шрифт:
— Это есть мой стул, — заявил Теноресен. — Убирайся!
Король ухватился за стул, но Теноресен продолжал дергать.
— Просыпайт, ваше королевское!
Король открыл глаза. И увидел лицо лакея Оке.
— Надо вставайт, ваше королевское. Гости запирайся своя комната. Мне есть нужны ключи.
— Заперлись в комнате? А почему вообще…
— Не знайт, но они не хотейт открывайт. Они что-то замышляйт. Я думайт, их послать Теноресен.
Теноресен!
Король
— А-ха! — Оке тут же схватил ключи.
— Я иду с тобой, — сказал король.
Только когда они подошли по коридору к комнате гостей, король заметил, что Оке повесил на пояс большую ржавую саблю. Такую большую, что ножны волочились по полу.
— Зачем тебе сабля?
— Отрубайт им голова. То есть если они сопротивляйся.
— В этом не будет необходимости, — сказал король и постучал. — Тут какое-то недоразумение. Розмари! Это мое королевское! Что случилось?
Ответа не было.
Король обернулся к Оке:
— А кстати, зачем тебе понадобилось в их комнату среди ночи?
— Отрубайт… э-э, проверяйт, не полный ли там горшки.
— А, понятно, — кивнул король, выбрал на связке нужный ключ, сунул его в замочную скважину и повернул. — Розмари! Это я!
Он нажал на ручку и только успел открыть дверь, как лакей Оке ворвался в комнату, вскинув над головой саблю.
— Не надо… — заикнулся было король, но опоздал.
Сабля с треском вспорола перину, взметнув облако пуха и перьев. Потом еще одну перину. И еще.
— Лакей Оке! — крикнул король.
— От лакея слышу! — огрызнулся Оке и нагло расхохотался, продолжая рубить направо и налево.
— Оке, что ты делаешь?
— Готовлю завтрак, ваше королевское величество, — сквозь смех простонал Оке.
В снежном облаке кружащегося пуха король его почти не видел. Зато увидел открытое окно рядом с двухэтажными кроватями.
Оке вдруг перестал рубить и зарычал:
— Но где же они есть, червяки человеческие?
В наступившей тишине король услышал голос рыжеволосого мальчика:
— Три… Два… Один…
Лакей Оке бросился к окну:
— Ага, вот они!
— Старт!
— Я приготовляйт карпаччо…
Раздался грохот. Домик содрогнулся.
— Ч-что это было? — с трудом выговорил король.
Оке медленно повернулся к королю. Лицо его было белым от пуха.
— Это, — сказал он, отплевываясь перьями, — убегайт мятежники. Но тебе не убегайт.
— Ваше королевское величество.
— Чего-чего? — сказал Оке.
Пух медленно опадал с его лица.
— Ты забыл добавить
Король смотрел на лицо Оке. Оно изменилось до неузнаваемости. Черное, покрытое седыми волосами, с выпяченным подбородком и открытым ртом, в котором торчали острые блестящие зубы.
— Уф! В самый последний момент успели! — Доктор Проктор снял ночной колпак, надел мотоциклетные очки и стал рулить, огибая маленькое облачко — предвестник хорошей погоды. — Все здесь?
— Я здесь, — сказала фрекен Стробе.
— Я здесь, — сказала Лисе.
— И я здесь, — сказал Булле.
Булле выглянул из спального мешка и посмотрел вниз. Сзади оставался Южный Трёнделаг, под ними в свете луны блестели заснеженные вершины гор и покрытые льдом озера. Все произошло так быстро, что Булле даже толком не проснулся. Он успел лишь надеть штаны и один башмак, второй лежал в кармане куртки. Булле стал вспоминать. Варежки здесь, шарф…
— Перри!
— В чем дело, Булле?
— Я забыл Перри! Он остался в домике!
— Эх! — вздохнул доктор Проктор. — Слишком поздно возвращаться. Но я знаю Перри, он сумеет хорошо спрятаться.
Булле рвал на себе волосы:
— Что он будет делать без нас?
— Ловить мух и прятаться от павиана, пока все не кончится, — сказала Лисе. — Обещаю, мы вернемся за ним, Булле.
— Лисе права, — сказал доктор Проктор. — Сейчас нам надо спешить назад в Осло. Спасать Грегора. И весь мир. А уже потом — если только мы сами не угодим кому-нибудь на завтрак — спасем Перри.
— Бедный Перри, — сказала фрекен Стробе. — И бедный, бедный Булле.
Булле спрятал голову в спальный мешок и загрустил. И грустил, пока Лисе не крикнула:
— Эльверум!
Он высунул голову и стал смотреть на город, над которым они пролетали. Над восточным горизонтом появилась розовая полоска. Начинался новый день. И Булле перестал грустить. Все равно ничего не изменишь. На войне потери неизбежны. Но жизнь продолжается. Надо двигаться дальше. И если ты любишь жизнь, тратить время на пустые сожаления — непростительное расточительство, ведь вокруг так красиво.
Глава 23
Икота и жесткие посадки
Над Южным Трёнделагом поднималось солнце. Король лежал на спине в двухъярусной кровати и смотрел на паутину под потолком. И поскольку его величество был человек общительный, а в нынешних обстоятельствах оказался совсем один, запертый в комнате, он заговорил с пауком, сидевшим в центре паутины.
— Павиан! Кто бы мог подумать? Мой лакей — негодяй, да к тому же еще говорящий павиан.
— Ик! — сказал паук.
— Вот именно, — подхватил король. — Очевидно, здесь только один ненормальный, и это я, потому что мне показалось, что паук икнул.