Дольче вита по-русски
Шрифт:
– Кому принадлежал сгоревший автомобиль, уже выяснили?
– Пока нет. Если эта «Тойота RAV-4» состояла на учете в нашем регионе, то завтра я уже буду располагать этой информацией.
– Понятно. А как далеко от Тарасова это произошло?
– На сороковом километре.
– Ясно.
– Да, вот еще что. Судя по описанию, сгоревший труп лежал на двух передних сиденьях, – добавил Кирьянов.
– Если кто-то хотел сымитировать свою собственную смерть, то посадить покойника за руль ему бы не удалось, только положить его в машину, – домыслила я вслух.
– Да,
– Во всяком случае, по времени все сходится. Покойника украли после двенадцати ночи, а около четырех за городом сгорел автомобиль. Не скажу, что дорога на Дольск проходит мимо дома моей клиентки, но это и не на другом конце города. Потом имитация смерти – не такой уж нереальный мотив. Откровенно говоря, версия с маньяком мне так не нравилась! – Я замолчала, анализируя новые обстоятельства, и пришла к выводу, что пока что все еще очень смутно.
– О чем задумалась? – поинтересовался Кирьянов.
– Понимаешь, Володя, чтобы решиться на похищение конкретно этого трупа, надо было знать, что в доме остался только один живой человек – вдова и что она не просидит всю ночь у гроба, а наглотается таблеток и отправится спать. Я уже не говорю о том, что утром, не обнаружив в комнате гроба с телом покойного мужа, она не позвонит в милицию, а примется всячески подыгрывать похитителям.
– Да, если бы она сделала заявление, то рано или поздно следствие проверило бы связь этого похищения с происшествием на трассе Тарасов – Дольск. Слушай, а может быть, твою клиентку кто-то надоумил не поднимать шумиху? И он же перед этим сделал наводку конкретно на этого жмурика.
– Вполне возможно, – согласилась я. – Пожалуй, надо поискать в окружении вдовы такого человека. Он мог знать, что эта женщина состояла на психиатрическом учете, и манипулировать ею.
– Все-таки твоя клиентка не в себе. Я так и думал!
– Володя, не спеши с выводами. Между прочим, твой приятель заверил меня, что на данный момент она вполне здорова. Семнадцать лет тому назад у нее на глазах умер ее собственный ребенок. Его машина переехала. Валерия осталась жива и невредима, а сын погиб. Она не могла с этим смириться и пыталась покончить с собой.
– Ну, тогда это другое дело.
– А три года тому назад, после общения с беременной любовницей своего мужа, Валерия впала в депрессию и сама обратилась к психиатрам. Несколько визитов в поликлинику – и она пришла в норму.
– Таня, скажи, а ты от версии с маньяком уже полностью отказалась?
– На девяносто девять процентов.
– А где же один процент затерялся? – уточнил Володька.
Я назвала город, куда так и не состоявшийся мэр Тарасова перевел своего психически больного брата. Кирьянов уставился на меня ничего не понимающими глазами. Пришлось рассказать ему, в чем дело.
– Так что Анатолий Алексеев сменил палату тюремного типа на палату в частной психиатрической клинике, где нет решеток на окнах, зато персонал весьма заинтересован в том, чтобы этот пациент оставался у них. Я думаю, брат щедро оплачивает его пребывание в комфортабельной «дурке», лишь бы в родном городе о нем ничего не пронюхали.
– Если
– Конечно, смотрела. Слушай, Володя, ты меня озадачил. Если моя последняя версия провалится, то я, пожалуй, вернусь к первой.
– Знаешь, а я, наверное, сумею тебе помочь с этим вопросом. Ко мне коллега обратился из этого города, с просьбой дать информацию на одного человека. Я мог бы задать ему встречный вопрос об Алексееве.
– Это было бы неплохо.
– Ладно, тогда я попрошу его, пусть выяснит, как там наш маньяк себя чувствует. Знаешь, Таня, а на твоем месте я бы дополнительно и клиентку проверил. Что-то мне подсказывает: в здравом уме такой спектакль насчет кремации разыграть трудновато.
– Я не исключаю, что она напилась антидепрессантов и под их влиянием из нее попер такой креатив. Только это не мешает мне заниматься решением ее проблемы. Знаешь, она мне хорошо платит.
– Понимаю, – обронил Кирьянов. – Таня, у магазина притормози, я за хлебом зайду.
– Нет проблем. Володя, когда выяснится, кому принадлежала сгоревшая «Тойота», ты мой номер сразу набери, ладно?
– Нет проблем.
Я высадила Кирьянова у магазина и поехала домой. Только после ужина я вспомнила, что хотела заскочить к Наташе Кузнецовой и поставить точку в расследовании причин смерти ее мужа. Может, позвонить ей? Пожалуй, лучше все же поговорить вживую. Да и поздно уже. Она наверняка сейчас детей спать укладывает.
Я набрала Наташин номер утром, чтобы договориться о встрече. Дома ее не оказалось, а мобильник почему-то был отключен. После этого я позвонила клиентке.
– Да, Татьяна Александровна, я вас слушаю.
– Валерия Юрьевна, я хотела бы с вами встретиться.
– Вы уже закончили расследование?
– Нет, но у меня появились к вам новые вопросы.
– Дело в том, что я сейчас собираюсь поехать на страусиную ферму, надо там утрясти кое-какие организационные вопросы. Когда вернусь, точно не знаю. Давайте созвонимся после обеда, – предложила клиентка.
– Хорошо, – сказала я, и Краснощекова тут же отключилась.
Я вновь прокрутила в голове версии, которые она предложила на мое рассмотрение. Сегодня они показались мне еще более бредовыми, чем вчера. Хотя с любовницей Семена Семеновича и с его бывшим другом, ставшим впоследствии его врагом, не мешало бы пообщаться. Может, они меня и натолкнут на какие-нибудь мыслишки. Начать я решила с Вики Осташкиной. Валерия Юрьевна записала для меня ее домашний адрес. Туда я и направилась. Как следовало из записки клиентки, Виктория прежде работала администратором в ресторане «Сидней». Это потом, когда она уже ушла в декретный отпуск, ресторан австралийской кухни перешел в руки Урюпина и закрылся. Могла ли безработная мать-одиночка профинансировать операцию по похищению трупа? Вряд ли. Да и зачем ей это? Валерия Юрьевна решила, что для шантажа, но ведь шантажа никакого и не было. Ладно, пообщаюсь с Осташкиной, может, что-нибудь прояснится.