Долг чести

Клэнси Том

Европа была обеспокоена тем же самым. Незадолго до полудня селекторное совещание крупнейших банкиров Германии, Англии и Франции не привело ни к чему, кроме многоязычной путаницы. Прошедшие годы, когда все силы были брошены на реконструкцию Восточной Европы, до предела напрягли экономику стран Западной Европы. По сути дела Запад расплачивался сейчас за два поколения экономического хаоса на Востоке. В качестве хеджирования против возникшей слабости собственных валют они покупали доллары и американские казначейские облигации. Поразительные события, происходившие в Америке, вызвали несколько повышенную активность на европейских биржах, курс американских ценных бумаг опускался, но постепенно, без тревожных скачков. Все это изменилось, однако, после того как последний покупатель заключил сделку на покупку последнего пакета казначейских облигаций — есть люди, которые не могут удержаться от соблазна, когда цена столь привлекательна, — и расплатился деньгами от продажи акций. Покупатель уже понял, что совершил ошибку, и выругал себя за то, что в который раз следует за рыночной тенденцией, вместо того чтобы опережать её. В половине

одиннадцатого утра по местному времени на Парижской бирже началось резкое падение, и через час европейские экономические комментаторы уже говорили об «эффекте домино», поскольку аналогичные события происходили на всех биржах каждой финансовой столицы. Было отмечено также, что центральные банки пытаются прибегнуть к такому же манёвру, как Федеральная резервная система США накануне. Нельзя — сказать, что сам манёвр был неудачным, просто такие меры срабатывают лишь один раз, и европейские инвесторы отказались покупать. Они старались спастись сами. С облегчением было отмечено, что вдруг появился спрос на казначейские облигации, причём покупали их по абсурдно низким ценам и платили в иенах. Японская валюта снова продемонстрировала свою силу, и это явилось единственным светлым проблеском на международной финансовой арене.

— Вы хотите сказать, — произнёс Роббертон, открывая дверь первого этажа Западного крыла, — вы хотите сказать, что все до такой степени перепуталось?

— Интересно, Пол, ты считаешь себя умным? — спросил Джек. Вопрос несколько удивил агента Секретной службы.

— Да, считаю. Ну и что?

— Тогда почему ты думаешь, что остальные люди умнее тебя? Они ничуть не умнее, Пол. — Райан сделал паузу и продолжил: — У них другая работа, но дело не в умственных способностях, а просто в образовании и опыте. Эти люди не имеют ни малейшего представления о том, как вести расследование уголовного преступления. Между прочим, я тоже в этом, не разбираюсь. Ум требуется для любой трудной работы, Пол. Но нельзя научиться каждой из них. Короче говоря, подведём итог, хорошо? Нет, они не умнее тебя, а может быть, ты умнее их. Зато они знают, как действовать на финансовом рынке, а ты умеешь делать что-то иное.

Роббертон проводил Райана до дверей его кабинета. Уже в приёмной секретарь советника по национальной безопасности вручила своему патрону пачку записок о принятых телефонных звонках. На одном стояла пометка «СРОЧНО», и Райан тут же набрал номер.

— Это вы, Райан?

— Да, мистер Уинстон. Вы хотели поговорить со мной. Когда? — спросил Джек, открывая кейс и доставая из него секретные документы.

— В любое время, начиная с полутора часов от этого момента. Внизу меня ждёт машина, на аэродроме стоит «Гольфстрим» с прогретыми двигателями и автомобиль в Вашингтоне у Национального аэропорта. — По его голосу было ясно, насколько срочное и серьёзное дело предстоит обсудить. Кроме того, немаловажное значение имела и репутация Уинстона.

— Полагаю, это касается прошлой пятницы.

— Совершенно верно.

— Но почему вы хотите встретиться со мной, а не с министром финансов? — недоуменно спросил Райан.

— Вам довелось работать на бирже, а ему — нет. Если хотите пригласить его, я не возражаю. Он поймёт, что я хочу сказать. Думаю, однако, что вы поймёте быстрее. Вы уже прослушали сегодня утром сводку финансовых новостей?

— Похоже, никто в Европе не хочет покупать наши ценные бумаги.

— Да, и ситуация продолжает ухудшаться.

Пожалуй, он прав, подумал Райан.

— А вы знаете, как можно исправить положение? — Советник по национальной безопасности представил, как собеседник на другом конце провода недовольно покачал головой.

— Жаль, но не знаю. Зато мне кажется, что догадываюсь, как все произошло.

— Ну что ж, меня устроит и это. Приезжайте как можно быстрее, — сказал Джек. — Пусть шофёр едет к западному входу — Уэст-Экзекьюгив-драйв. Охранников я предупрежу.

— Спасибо, что согласились выслушать меня, доктор Райан. — Банкир положил трубку, и Джек подумал о том, сколько времени прошло с того момента, как Джордж Уинстон в последний раз говорил кому-нибудь эти слова. Затем он сел за стол и принялся работать.

* * *

Ракеты-носители Н-11 перевозили от сборочного цеха к месту размещения пусковых шахт по железной дороге, и для транспортировки столь тяжёлого и негабаритного груза использовалась не обычная узкая колея, а стандартная европейская. Из общей протяжённости японских железных дорог только восемь процентов приходилось на колею стандартной ширины. Более того, такая колея была легко различима при фотографировании из космоса. Центральное разведывательное управление занималось сбором информации, львиная доля которой так никогда и не использовалась на практике, и несмотря на то, что пишут в книгах и показывают в кинофильмах, её главным источником были открытые материалы. Понадобилось всего лишь найти карту железных дорог Японии, чтобы обнаружить, где проходят отрезки со стандартной шириной колеи, и отсюда начинать работу. И всё-таки протяжённость таких железных дорог составляла свыше двух тысяч миль, погода далеко не всегда была безоблачной, а спутники не могли непрерывно пролетать над Японией и заглядывать сверху в ущелья, которыми была прямо-таки изрезана страна, во многом состоящая из вулканических вершин.

Тем не менее такая работа была привычной для ЦРУ. Русские, страдающие манией преследования и умеющие скрывать всё, что можно, от постороннего глаза, многому научили американских аналитиков, и теперь они знали, что искать пусковые шахты следует в самых неожиданных местах. Открытая равнина, например, казалась американцам самым подходящим местом для размещения пусковых ракетных установок — туда легко подъехать, легко вести строительные работы, легко защищать. Американцы так и поступали в шестидесятые

годы, ошибочно полагая, что ракеты противника никогда не будут такими совершенными, чтобы успешно поражать точечные, хорошо защищённые цели. Япония наверняка учла этот урок, поэтому теперь американским аналитикам приходилось сосредоточиться на местах, куда трудно добраться и где нелегко вести строительные работы. Леса, ущелья, горные вершины — сама избирательность поставленной задачи требовала времени. Сейчас на околоземной орбите находились два разведывательных спутника с самыми совершенными фотокамерами на борту и один спутник радиолокационной разведки. Два первых могли заметить предметы размером с коробку сигарет, тогда как последний, обладая значительно худшей разрешающей способностью и ведя фотосъёмку только в черно-белом изображении, мог видеть сквозь облака и при благоприятных обстоятельствах даже проникать своим радиолокационным взглядом на десять метров в глубь земли. Он был разработан специально для того, чтобы обнаруживать советские пусковые шахты и другие замаскированные объекты, невидимые для остальных средств наблюдения.

Эта новость относилась к числу хороших. Однако были и плохие новости, которые заключались в том, что группе экспертов приходилось самым тщательным образом изучать каждый отдельный кадр; они должны были снова и снова рассматривать каждую необычную неровность, все, что могло вызвать хотя бы малейшее подозрение, а времени на это — или, скорее, именно из-за этого, — требовалось очень много при всей срочности поставленной задачи. Для решения проблемы были созданы группы аналитиков из сотрудников ЦРУ, Национальной службы фоторазведки и Центра по анализу опасности (ЦАО). Склонившись над фотоснимками, они занимались поиском двадцати отверстий в грунте, зная лишь, что каждое из этих отверстий должно быть не меньше пяти метров диаметром. Пусковые шахты могли оказаться сгруппированными вместе и представлять собой одну большую группу из двадцати отверстий, а могли быть рассредоточены на обширной площади поодиночке, на значительном расстоянии одна от другой. Все аналитики, однако, единодушно признали, что прежде всего нужно получить новые космические фотографии железнодорожных путей со стандартной шириной колеи. Выполнение этой задачи затруднялось метеорологическими условиями и траекторией полёта разведывательных спутников, из-за чего камерам приходилось работать под углом, так что на третий день поисков двадцать процентов территории Японии все ещё не удалось покрыть фотосъёмкой. Специалисты уже сумели опознать тридцать перспективных участков, которые подвергнутся дальнейшему изучению после получения фотографий при несколько отличном освещении и ином угле съёмки — когда спутники снова пролетят над Японией. Это позволит прибегнуть к стереоскопическому изучению снимков, прошедших дополнительную обработку на компьютерах, что повысит их качество. Аналитики снова говорили о результатах поисков стартовых площадок «Скадов» в 1991 гбду. Неприятные воспоминания, что и говорить. Несмотря на то что они многому научились, главный урок убеждал, что не так уж и трудно спрятать один, десять, двадцать или даже сотню относительно небольших объектов на территории государства — даже на открытой ровной местности. А Японию никак нельзя назвать равнинной страной. Аналитики понимали, что при создавшихся обстоятельствах обнаружить все пусковые установки практически невозможно. Однако попытаться всё-таки стоило.

* * *

Было одиннадцать часов вечера. Вот он и выполнил свой долг перед памятью предков. Оставалось сделать ещё немало, однако обещание, данное их духам столько лет назад, осуществилось. То, что было в день его рождения японской территорией, снова Принадлежало теперь Японии. Земля, где жила его семья, опять стала собственностью Яматы. Нация, унизившая его страну и его народ, убившая его родителей, сама оказалась униженной и потеряла уважение в глазах всего мира — по крайней мере до тех пор, пока Япония наконец не утвердится на своём заслуженном месте среди великих держав.

Более того, все прошло ещё успешнее, чем он ожидал. Чтобы убедиться в этом, достаточно посмотреть на финансовые отчёты, поступающие к нему по факсу. Паника, охватившая американскую финансовую систему, перешагнула Атлантику. Поразительно, подумал он, но это превзошло все ожидания. В результате сложных манёвров у японских банков и финансовых корпораций внезапно оказалась огромная масса наличных денег, и его друзья из дзайбацу воспользовались предоставившейся возможностью и начали скупать европейские ценные бумаги для себя и для своих компаний. Они смогут теперь увеличить финансовую мощь государства, улучшить своё положение на экономических рынках различных европейских стран и одновременно создадут впечатление, что пришли им на помощь. Ямата считал, что Япония приложит некоторые усилия, чтобы помочь Европе выпутаться из тяжёлого положения, в котором та оказалась. В конце концов, его стране нужно утвердиться в роли спасителя, поднять свою репутацию благодетеля, а сейчас, когда доля японских корпораций в частных европейских компаниях внезапно возрастёт, политики Европы станут, может быть, внимательнее прислушиваться к предложениям Страны восходящего солнца. Этого нельзя гарантировать, подумал он, но можно предположить. Однако не приходится сомневаться в том, что европейские политические деятели обратят внимание на возросшую мощь азиатской державы. Японии удалось одержать верх над Америкой, которая никогда не сумеет дать отпор его стране, особенно в условиях, когда рухнула американская экономика, Соединённые Штаты утратили свою былую военную мощь, а политическое влияние их президента уменьшилось до предела. А ведь всё это произошло в год выборов. Самая хитроумная стратегия, решил Ямата, заключается в том, чтобы посеять раздор в лагере противника. И он сумел добиться этого одним ловким манёвром, который и в голову не пришёл тупоголовым военным, что вели его страну по пути поражения в 1941 году.