Долг чести
Шрифт:
Вообще три года назад было принято решение оставить на вооружении четыре типа истребителей. Это «Метеоры», сильно похожие на «Мессершмиты-109» в моей реальности, из моего родного мира. Их большинство. Потом – тяжелый высотный двухмоторный истребитель, он был основным высотником, пока «АРТ-8» не появились, хотя эти полки до сих пор стоят на вооружении. Ну и четвертый тип, морского базирования. Их еще на поплавки ставят. А так они на авианосцах стоят. Их три у России, по одному на Черном море, на Балтике и на Тихоокеанском флоте. Для Северного еще не вступил в строй, хотя вроде на воду спустили. Тут я точно не скажу.
Кстати,
На аэродроме были «Метеоры» и двухмоторные высотники, однако «АРТ-8» я визуально не нашел, ни одного не было. Мне сообщили, что тут дислоцируется эскадрилья, «ночники» действительно есть, но двухмоторных – полк. Хм, а если у Минска не один аэродром? Надо узнать, мне об этом не известно. Видимо, надо брать языка. Свои? Ну не знаю. Вроде как меня тоже свой сбил. Ладно, убивать и калечить не буду.
Покинув воронку, из которой я и изучал аэродром (в это время два разведчика и эскадрилья дальних бомбардировщиков на взлет пошли, создавая нужный шум), я взял того кладовщика. Вырубил его, он как раз склад хотел закрыть, со спины подкрался. Затащил внутрь, связал его же ремнем и сунул смятую фуражку в рот.
Судя по погонам, он был страшим унтером. Что хорошо, был субтильного телосложения, иначе сомневаюсь, что я смог бы затащить его на склад, все же мне досталось хоть и тренированное тело, но подростка. А так, удерживая обеими руками за шиворот гимнастерки, отволок внутрь, прислонил к ближайшему стеллажу и, закрыв створки, связал. Ну и стал приводить его в сознание.
Темнота в помещении мне помогала, кладовщик меня не видел, даже силуэта, а вот голос подводил, хоть я и старался его изменить, что придавало некоторую комичности ситуации, так как у Ивана пошел бурный рост полового созревания. Голос ломаться начал. Рановато, на мой взгляд. То мальчишеский тенорок, то мощный бас. Я и сам подшучивал над этим, пока не попал в тело Ивана. Данное обстоятельство несколько мешало, надо признать. Да и рост гормонов тоже был не вовремя. Не то чтобы я против, но времени нет.
А так, как только кладовщик пришел в себя, начал вести допрос, стараясь говорить басом. Он крепким орешком оказался, пинаться пытался, от кляпа избавиться. Пытался орать, но я быстро его же кепкой приглушил громкость. А то выдернул, а тот в крик. Пришлось приступить к первичному полевому допросу. Больно, но живым останется и не калекой.
Ломался недолго, так что уже минут через пять смог разговорить. Кричать больше не пытался, так что, выдернув кляп в очередной раз, я наконец услышал то, что мне было нужно, а не новые попытки докричатся до своих. Видимо, осознал, что не услышат. Бомбардировщики улетели, но на аэродроме снова кто-то прогревал моторы, помогая мне.
Оказалось, что нужные мне «ночники» все же на этом аэродроме базируются. Из воронки я не весь аэродром со стоянками техники видел. От него выяснил, что за ангарами была еще одна взлетная бетонная полоса, поменьше, чем та, коей бомбардировщики пользовались. Там санитарная авиация базировалась и те, кто мне нужен.
Уточнив и узнав, что потерь в эскадрилье среди пилотов нет (видимо, исполнителя зачистить не торопились), я вырубил кладовщика. Хорошо, надолго. Оставил связанным, только кляп не использовал, чтобы не задохнулся, и запер его на складе. Прихватив вещмешок, спокойным шагом направился за ангары. Мне в пути трое встретилось, двое офицеров, похоже летчики, и пробежал техник. На меня, как и ожидалось, никто внимания не обратил. Видели силуэт, но кто это, явно не поняли, темнота скрадывала.
Такое передвижение ускоряло перемещение по территории аэродрома. Времени у меня не так и много, уже час ночи, по часам кладовщика посмотрел, так что никто не помешал. Прошел стоянку санитарной авиации, там было пять бипланов, машины вполне удачные, с закрытыми кабинами, берут трех пассажиров, двух лежачих и медсестру. Шевеления у бипланов было не видно, лишь часовой прогуливался, поправляя ремень винтовки на плече.
Дальше уже капониры нужной мне эскадрильи. Тут облом, в капонирах всего два истребителя, где работали бригады механиков, явно обслуживавшие машины после только что прошедшего вылета. Тут не только догадки, но и подслушанные разговоры помогли. Видимо, те два офицера, что мне встретились, летчики с этих аппаратов, остальные на вылете. Эта пара отгоняла самолет-разведчик. Видимо, не нашли, боеприпас не тронутый, а вот заправку машин топливом проводили, бензовоз подъехал, да и вообще осматривали истребители. Нужного номера не было, поэтому будем ждать.
Отойдя в сторону, я присел на накат полуземлянки. Тут, видимо, вотчина механиков, потому как офицеры спали в казарме, их трехэтажные здания белели в стороне. Те двое, как я понял, в столовую направились, у них ночная жизнь, и сейчас был обед.
Капониров было с два десятка, но, думаю, самолетов двенадцать. В ВВС Российской империи эскадрильи состояли из двенадцати самолетов, это всех типов касалось, от бомбардировщиков до торпедоносцев. Звено – четыре самолета, летали парами, вроде той, что в столовую ушла.
Я особо не беспокоился, силуэт в темноте не виден, а если включат подсветку полосы для своих возвращающихся летчиков, просто лягу на траву у землянки и пережду. Меня больше интересовали пять санитарных самолетов. Угнать один, заправив и сделав запас топлива в салоне, хотя бы канистрами, – это отличная идея. Я даже зажмурился от удовольствия, представив, насколько повысится моя мобильность. Тем более эти аппараты могут сесть даже на небольшую поляну, для взлета и посадки хватит короткой полосы, необорудованной. А теперь самое сладкое: топливо у этих бипланов обычное, такое в грузовики заливают и в некоторые панцеры. То есть топливо для него найти будет не проблема. Угнать самолет днем у меня вряд ли получится, зенитчики собьют, а вот ночью шанс есть. Особенно если замаскируют запуск мотора и выезд на полосу ревом прогреваемых моторов. Если будет шанс, то угоню. Машины должны стоять заправленные.