Долг чести
Шрифт:
«Правильно на кружке говорили, людей надо просвещать», - подумал Егор и ничего не стал говорить.
– Егор, ты не прав, - подбирая слова, сказал Константин, - Конечно, сейчас власть далека от идеала, ее нужно реформировать. Но это все должно происходить законными методами, а не так, как Виктор говорил.
– Егорка, пожалуйста, обещай, что ты больше никому свои мысли не скажешь, - сказала Анна, - Никаким знакомым, никому. Спросят, почему уехал из столицы – говори, что понял, что не хочешь врачом быть. Кто-то правду узнает – говори, что все понял и раскаиваешься в своих заблуждениях.
– Не могу,
– Егор, ты понимаешь, что сложись обстоятельства чуть-чуть иначе, за попытку цареубийства тебя бы к смертной казни приговорили? – взбудоражено спросила Анна, - Это тебя Бог уберег, в Олонец сослали. Даже не на каторгу, а в ссылку.
– Все я понимаю, но иначе считать от этого не начну, - ответил Егор.
– Ладно, ребята, давайте сворачивать эти дискуссии, - решил завершить разговор отец, - Егор, тебе учебой надо будет лучше заняться, это полезнее.
– Хорошо, - согласился Егор.
Оставшись наедине с супругом, Анна в состоянии полного шока сказала мужу:
– Костя, где моя ошибка? Где я за сыном недосмотрела? Выходит, в столицу зря отпустили? Так все, больше я Егора никуда никогда не отпущу, пока не женится, будет сидеть дома.
– Аня, успокойся, - сказал Константин, - Я понимаю, Егор думает не совсем правильно, но это, наверное, от смены окружения должно пройти. Тех самых ребят в Калуге не будет, никто ему не будет говорить ненужные вещи.
– Другие ребята в Калуге найдутся, - сказала Анна, - Сколько молодых людей хождением в народ занималось, сколько их полиция попереловила? А вдруг Егор здесь агитировать будет?
– Не будет, - сказал Константин, - Углубится в учебу и не будет заниматься этим делом.
– Костя, - заплакала Анна, - Вот правда, узнала бы что-то подобное не о Егоре, а о ком-то другом, сказала бы, что слиберальничал суд, надо было на каторгу преступника отправить, лет так на пять хотя бы… Ты же видишь, Егор даже не раскаивается, не считает себя неправым. Как нам поступить?
– Нам остается только ждать и надеяться, что Егор изменит свою точку зрения, - сказал Константин, - Нужно будет его максимально загрузить учебой, чтобы не оставалось времени на что-то другое.
Константин сдержал свое слово и на следующий день, вернувшись с работы, начал заниматься тем, чтобы помочь Егору восстановиться в университете. Егор был не против этой затеи и, узнав в январе 1881 года, что его снова зачислили в Петербургский университет как студента, который будет учиться экстерном, немало обрадовался. Егор не понимал, как такое получилось, ведь у него уже нет справки о политической благонадежности, что он находится под негласным надзором полиции. Егор не знал, что в университете почему-то забыли попросить у него эту справку, а полиция просто решила, что пусть лучше юноша учится, тем более, экстерном, а не занимается подпольной деятельностью, поэтому не стали ничего предпринимать, просто приглядывая за Егором и не находя в его действиях ничего преступного. Егор с удвоенным усердием взялся за книги и проводил практически целые дни, занимаясь по программе. Эта тяга к учебе радовала и Константина, и Анну, однако, Егор
«Разумеется, сам я ничего организовывать не буду, а вот присоединиться к какому-то кружку – присоединился бы с удовольствием», - подумал юноша.
Ребят, с которыми Егор вместе учился в гимназии, в Калуге осталось мало, многие уехали учиться в московский или петербургский университет, однако, с некоторыми бывшими товарищами юноше удалось встретиться.
– Юра! – радостно сказал Егор другу, увидев его случайно на улице, - Сколько лет, сколько зим! Как дела? Чем занимаешься?
– Рад тебя видеть, Егор! – так же обрадованно сказал юноша, хлопая друга по плечу, - У меня все хорошо, в мелкие служащие пошел, бумажки в конторе перебираю.
– Неплохо, - сказал Егор, - Платят хоть нормально?
– Копейки, - ответил Юрий, - Но есть шанс перейти на более денежное место, там платить будут чуть больше. Я же этим летом ездил в Москву, пробовал поступить в университет на юридический факультет – не получилось. С треском завалил экзамены. Что-то в принципе не знал, что-то забылось после двух лет перерыва в учебе, а что-то из головы вылетело. То ли от волнения, то ли еще по какой-то другой причине. А ты, Егор, чем занимаешься? Говорили, что ты в столичный университет поступал на врача учиться.
– Да, я действительно туда поступил… - замялся Егор и замолчал, не зная, что говорить дальше.
– Отчислили? – спросил Юрий, - Да ты не переживай, значит, не твое это было.
– Отчислили, - ответил Егор, - Но я не экзамены завалил, меня за политику выгнали…
– А что ты такого там сделал? – удивленно спросил Юрий.
– С одним человеком бомбу собирали, потом я ушел, бомба в руках знакомого взорвалась. Он умер, в больнице случайно меня выдал, будучи без сознания. Суд, ссылка на два года в Олонец.
– Придурки, - сказал Юрий, - Еще, наверное, в царя бомбу метнуть планировали?
– Не знаю, мне знакомый ничего не говорил, для кого бомба, - соврал Егор, не зная, стоит ли быть откровенным перед другом.
– Да в царя явно готовили, для кого же еще, - сказал Юрий, - Идиоты. Бесполезным делом занимались.
– Может и так… - задумчиво сказал Егор, не желая вступать в споры, - Все равно уже дело прошлое.
Поговорив немного с Юрием, Егор понял, что ему следует быть более осторожным в высказываниях и рассказывать правду о себе только тем, кто ее действительно готов услышать. Решив, что он будет говорить всем другую версию, что он просто позанимался с Виктором химией, а потом у юноши в руках взорвалась бомба, Егор более-менее успокоился.
Встречи с ребятами постепенно продолжались. Егор заметил, что, в основном, его знакомые придерживались одной из двух точек зрения: или осуждали Виктора и называли его дураком, или говорили, что Виктор занимался бесполезным делом. Поэтому, услышав от Николая совершенно другую реплику, Егор был немало удивлен.
– Вот ироды, бедного Егора осудили ни за что! – возмущенно сказал Николай.
«Шутит, наверное», - подумал Егор, который привык к тому, что его с Виктором все осуждали.
Однако Николай не шутил.