Долг чести

Марфа В.

– Ничего страшного, все докажем, только нужно немного времени, - сказал следователь.

Прошло около двух недель. К середине ноября было допрошено немало людей, однако, это мало помогло следствию. Никто из них не подтвердил в своих показаниях то, что Егор помогал Виктору собирать бомбу, для многих сам факт сбора бомбы был открытием, а Зиновий честно хранил тайну, открытую ему Егором, и молчал как рыба.

В конце ноября Егор предстал перед судом, юношу обвиняли в сборе бомбы и подготовке покушения на императора. Судиться Егор решил без адвоката, так как первый адвокат пошел против профессиональной этики,

открыто осуждая позицию Егора и отказываясь представлять позицию своего подзащитного в суде, настаивал на необходимости признания вины своим подзащитным и его полном раскаянии, из-за чего Егор был вынужден отказаться от услуг этого защитника, а второй адвокат, едва узнав обстоятельства дела, поспешил не связываться с подобной историей, сославшись на недостаток опыта.

«Ничего страшного, сам представлю свою позицию в суде», - подумал Егор и слегка усмехнулся, - «Зато деньги целее будут».

========== Суд ==========

В день суда Егор проснулся в пять утра и никак не мог заснуть. Юноша сидел на табурете в одиночной камере Петропавловской крепости и вспоминал свои первые дни заключения. Тогда он находился в доме предварительного заключения и пользовался некоторой свободой. Во всяком случае, не было какого-то тяжелого и давящего на него ощущения. А здесь, в Петропавловской крепости, куда зачем-то перевели Егора после окончания дознания, юноша чувствовал, как на него угнетающе действует атмосфера крепости, и боялся сойти с ума.

Просидев до восьми утра в камере, Егор услышал от жандарма, что его скоро повезут на суд. Легкий страх снова атаковал юношу, Егор испугался того, что не сможет достойно представить свою позицию в суде.

«А вдруг я буду мямлить и не смогу ясно, четко и понятно изложить свою точку зрения?» - подумал Егор, - «Нет, я должен достойно изложить свою точку зрения».

Однако в самом зале суда, несмотря на волнительное ожидание, Егор перестал волноваться вообще. Изложив свою точку зрения о том, что он вообще ни при чем, что Виктор в состоянии болезненного бреда дал свои показания, и так и не услышав ничего, свидетельствующего против него, в показаниях свидетелей, Егор решил надеяться до последнего, что суд встанет на его сторону.

«Обвинение, безусловно, серьезное, однако, доказательств у прокурора почти нет», - думал Егор, - «Виктор мог сказать все то, что сказал, в бреду, не осознавая сути своих слов, свидетели не сказали ничего, что можно было бы трактовать против меня, а вещественных доказательств у прокурора тоже нет. Обыск на нашей квартире ничего не дал, полиция там ничего не нашла, Зинька все мне это рассказал. Да, хозяйка пыталась его выгнать из квартиры, шокированная тем, что в ее дом пришла полиция, но потом смилостивилась и позволила остаться».

Когда суд удалился для вынесения приговора, Егор снова занервничал.

«Что же суд решит?» - думал юноша, нервно теребя край рубашки, - «Ну нет никаких доказательств против меня, кроме слов Витьки, эх, Витька, проболтался ты, получив ранение. Сильно, видать, мозги стряс, нехилая черепно-мозговая травма была…»

За всеми этими переживаниями Егор не сразу заметил, что суд уже вернулся из совещательной комнаты и совсем скоро будет оглашен приговор, о котором он так долго думал.

– … признать виновным в участии в революционной организации… сослать в город Олонец, Олонецкой губернии… - вдруг услышал Егор.

«Признали виновным в участии в кружке», - подумал юноша, - «Сослали

в Олонец. Ну ладно хоть на два года и хотя бы в ссылку, а не на каторгу и не в тюрьму…»

Несмотря на то, что Олонец находился не так уж и далеко от Петербурга, Егор загрустил. Дорога в ссылку с двумя жандармами по бокам от него, действовала угнетающе на юношу. Егор ехал, вспоминал родителей, переживал о том, увидится ли он с ними в ближайшие два года или нет.

«Мама вряд ли приедет, у нее дети маленькие», - подумал Егор, - «А папа… Не знаю, приедет или нет. В принципе, может быть, если бы они поехали в отпуск в столицу, можно было бы и ко мне заглянуть, но вот захотят ли мама с папой ехать так далеко?»

Узнав от местной полиции, где ему предстоит жить, ознакомившись с правилами, которые он должен соблюдать, Егор начал распаковывать вещи. Снимать комнату Егору предстояло в доме осведомителя от полиции. Конечно, прямым текстом Егору это никто не говорил, однако, юноша по рассказам из столицы знал, что очень часто так и делают, поэтому догадывался обо всем.

«Явно и бдительность мою таким образом притупят, и будут чуть ли ни круглосуточно за мной приглядывать будут», - подумал юноша и решил договориться с хозяйкой о возможности горячего питания, так же как в столице.

«Тут девочек не будет, ходить будет не к кому, не готовить же мне самому?» - подумал Егор и подошел к хозяйке.

– Устинья Осиповна, может быть, за отдельную плату я смогу питаться с вами? – спросил Егор.

– Сможете, - ответила женщина, которая имела неплохой доход от кормления квартирантов и сдачи комнат внаем.

Жизнь Егора в Олонце была не слишком радостной, но и не слишком тяжелой. Юноша читал книги, пытаясь совершенствовать и укреплять свои знания, устроился на работу сторожем в школу. Не сказать, чтобы подобная работа была верхом мечтаний Егора, но юноша радовался ей не только как возможности заработать денег, чтобы снять жилье и заработать себе на питание, но и как поводу чаще бывать на людях. Егора не слишком удивляло то, что он был на виду у полиции и хозяйка постоянно осведомляла ее о том, чем занимается Егор, однако, когда юноша нашел себе учеников для репетиторства и начал получать чуть больше денег, а потом об этом узнала полиция, Егор несколько изумился.

– Да, я занимаюсь репетиторством с двумя учениками, - удивленно сказал Егор в полицейском участке, - В конце концов, я же не могу сидеть на шее родителей? Да, мама с папой мне высылают немного денег, но я должен сам себя содержать.

Догадавшись, что полиция обо всем узнала от Устиньи Осиповны, Егор не стал спрашивать, откуда полицейским стала известна эта новость, однако, юноша понял, что нужно вести себя более сдержанно и не нарушать порядок. И, если в самом начале ссылки Егор допускал такую мысль, что он может тайком поехать в Калугу, а хозяйка его не выдаст, то после случая с репетиторством юноша понял, что ничего подобного он не может себе позволить.

Два года пролетели быстро. Второго декабря 1880 года, в самый разгар морозов, Егор вернулся домой, к родителям. Нагруженный вещами, и привезенными в столицу из дома, и купленными уже во время учебы либо ссылки, Егор, тяжело вздохнув, пошел домой. На душе юноши было тяжело, несмотря на то, что Егор знал, что дома его ждут, юноша никак не могу предугадать, какая его ожидает встреча.

Подойдя к родному дому, Егор снова вздохнул и, собравшись с мыслями, постучал в дверь.

– Кто там? – спросила Анна.