Долг оплачен

Анина Татьяна

Я сидела на его коленях в тисках сильных рук. И длинные мужские пальцы гладили меня по голове. От Александра пахло нашим деревенским домом. И сквозь дедовский свитер просачивался запах мужчины. Горьковатый, терпкий аромат, который пролез в мои ноздри, и я вздрогнула от удовольствия, что разлилось внизу живота и пустило по телу приятную истому.

— Прости меня, — как в бреду сказала я.

— За что? — печально усмехнулся он.

— Ты показался мне вначале очень страшным. А теперь я понимаю, что ты просто

страшно красивый.

Он ничего не ответил, я чувствовала, как он тихо смеётся.

— Давай-ка ляжем.

Санчес уложил меня в постель, укрыл простыней, сверху двумя шерстяными одеялами. Он лёг рядом. Полежал от силы минутку, а потом сгрёб в объятия, аккуратно уложив мою голову себе на грудь. И я услышала, как неровно бьётся его сердце, как он размеренно дышит. Пальцы его путались в моих нечёсаных волосах, теребили пряди. И я успокоилась. Мне стало так хорошо и приятно, что почувствовала, сонливость. Но так хотелось с Александром больше времени провести. Поговорить, что ли.

— Ты говоришь на мексиканском языке? — прошептала я.

— Испанский — родной язык в Мексике, — усмехнулся он.

— А-а, другое дело, — закрыла глаза и улыбнулась.

— Ты знаешь что-нибудь на испанском? — с любопытством прохрипел мужчина. Всё-таки простыл после такого купания.

— Al huele pido rosa? — хихикнула я.

Он рассмеялся в голос. Я оторвала голову от его содрогающейся груди и посмотрела на лицо, которого в темноте было почти не видно, но мелькали белые зубы.

— «Al» убираем и переводим как «пахнет розовым», — хохотал Санчес. — Неплохо для начала.

Он провёл по моему лицу пальцем. От такого прикосновения, как от электричества, разряды по всему телу. Такой трепет меня посетил. Я почувствовала, как потяжелели мои губы, захотелось целоваться. Но решительности у меня на этот счёт никогда не хватало.

— Ты женат? — спросила я, покусывая непослушные губы, чтобы не зудели мне тут и не требовали непотребства. Темно, и он не увидит, как сильно я при таком вопросе краснею. Но палец, что проезжался от виска к губам, наверное, выдаст, что я прямо горю от стыда и эмоций.

— Нет, — прошептал Александр.

— Почему? Ты же такой взрослый, — недопонимала я. — Или ты из тех, кто старается не жениться, а имеет десяток любовниц?

— Вообще-то некогда, — он сказал это чуть ли не с обидой. — Из Мексики я приехал в июле. Здесь так работой загрузили, что это был единственный выходной, вот буквально вчера. И…

— И? — допытывалась я.

— Может, я тебя ждал.

Интересно, он покраснел при этих словах? Вряд ли мужчины в двадцать девять умеют краснеть.

— Ага, верю, — я слезла с него и легла рядом.

Только глаза закрыла, а там я в белом платье и Санчес в национальном мексиканском костюме целуемся и обмениваемся кольцами.

— Верь, — тихо сказал он. — Похоже,

что это правда.

А ведь он не спросил, есть ли у меня парень. Видимо, его это сильно не волновало.

Я не знаю, как это произошло. Так неожиданно. Два парня решили нас ограбить, когда мы вышли из больницы и направлялись к моему Жигулёнку. Видно, думали тряхнуть неместных.

Как говорил мой дед: «Не щёлкой хавальником, лохушка». При этих словах он нежно меня обнимал и отбирал шоколадные конфеты у мамы с бабушкой. Он всегда матом не только ругался, но и комплементы делал. Тюрьма деда испортила, он плохо контактировал с чужими людьми, но жену, невестку и внучку очень любил. Как курица цыплят оберегал и заботился. Всегда приходил после работы с вкусняшками. И мамка с бабкой старались всё захапать себе, так что приходилось мне драться за сладости со своими родительницами. Если бы не дед, у меня бы все зубы были здоровые. А так, он мне обязательно выделял сладкое, поэтому один коренной у меня с пломбой. Так и остался он в моём сознании в образе самого классного и любящего мужчины.

Так, о чём это я?

Сатира откинули в сторону. Один жирный с квадратной хлеборезкой заместо лица выхватил у меня рюкзак. Другой, мелкий и плюгавый, телефон из руки. И кинулись в разные стороны. Мы с Александром, не сговариваясь, бросились догонять каждый своего. На сакральном уровне выделили каждый свою весовую категорию. Он кинулся за хлеборезкой, я за мелким шкетом, который лихо нёсся в сторону трёхэтажных благоустроенных домов из белого кирпича.

Вор забежал за угол дома и там расслабился. Думал, что один здесь такой спортсмен. Но у меня шипы на подошве кроссовок, я подготовленная и быстрая. К тому же мне не хочется на новый телефон деньги тратить.

Заметив, что я его почти настигла, гад рванул в сторону каких-то бараков. Я за ним. Он влетел на сплошной деревянный забор. Немного замешкался, не рассчитав высоту и силу своего взлёта. Джинсы съехали вниз, куртка вверх, и блеснули белизной в прыщавую крапинку спина и задница.

Для меня забор — не препятствие. Я маханула вверх и, оттолкнувшись от вершины ограды, прыгнула прямо на парня. Тот сильно испугался, ударился носом о дорожку. Откинул в сторону мой телефон и дал драпу вперёд, так, что только пятки сверкали.

— Так бы сразу, — победоносно сказала я и подняла свой аппарат. Сунула телефон в карман. Примерилась к забору взглядом, перекатываясь с ноги на ногу. Взяла небольшой разбег и взлетела на ограду без последствий. Слетела с высоты на землю и тут же наткнулась на запыхавшегося сатира. Александр как-то сразу прижал меня к себе. В руке держал мой рюкзак.

— Всё в порядке?

Он действительно это сказал обеспокоенно. Мне не показалось. И я, пользуясь случаем, решила обвить его руками и прижаться.