Долг оплачен
Шрифт:
В моих мечтах, кроме белого платья и свадебной церемонии, мелькнули картинки для взрослых и как-то сразу трое малышей с крылышками ангелов.
— Ничего себе! — усмехнулся Санчес. — Какая ты бойкая.
— Да, — я отстранилась, потупив взор, сама взяла его за руку, чтобы он меня отвёл к машине. Мне вдруг понравилось за ручки ходить. Это очень трепетно и доставляет удовольствие. — Я в волейбол и баскетбол почти каждый вечер играю. У меня площадка во дворе. И друг у меня паркурщик.
— Паркур опасен! — выкрикнул он, опять немного меня напугав.
Я руку свою вернула
— Эмили, — тихо позвал он, когда мы вернулись к трёхэтажным домам. — Не занимайся паркуром.
— Я не занимаюсь. Кричать не надо.
— Ты не слышала, как я на работе разговариваю, — усмехнулся Александр.
— Мне всегда казалось, что спокойствие делает мужчину солидней, — недовольно буркнула я.
— Просто переживаю за тебя, — признался Санчес, но мне от этого легче не стало, поэтому мы молчали всю дорогу до машины. А там я вспомнила, что сегодня похороны. Совсем не хотелось ехать на кладбище.
***
Саша сел за руль. Долго приспосабливался к моей машине, а потом жал на педали достаточно смело. На самом деле он спокойный и говорит размеренно, но бабушка мексиканка может неожиданно выкрикнуть.
Он весь необычный. Старается всё делать кончиками пальцев. Даже руль словно придерживает. Спина всегда прямая, плечи широкие расправлены. У него богатая мимика. Уж если хмурится, то брови в несколько изломов съезжаются к переносице. Вскидывает вопросительно то одну бровь, то другую. И может в глубокой печальке ими раскинуть. Красивые губы с чётким контуром и ямочками в уголках. И кажется, что они мягкие. Попробовать охота.
Наверно, я его поцелую, когда прощаться в городе будем. Встану на носочки… А вдруг откинет? Нет, в двадцать девять он должен считать, что это подарок судьбы, поцеловать восемнадцатилетнюю девушку. Не откинет. Я могу его попросить, чтобы сам поцеловал. И тогда я точно влюблюсь. Или уже…
Влюбилась.
Я краснела. Мы на кладбище едем, а я не о том думаю.
— Где ты работаешь? — он отвлекался от дороги, поглядывал на меня. С трудом справлялся с механической коробкой передач.
— Много где, — отозвалась я.
— А поступать думала? — не отставал он, надавливая на больные места.
— Когда-то, — многозначительно получилось.
Я очень хорошо училась в школе. Дед однажды смеялся надо мной, когда я заявила, что поступлю на экономический факультет: «Сокрушалась девица из Дублина, что ученьем полжизни загублено».*
Его неприязнь к девушкам с высшим образованием сыграла свою печальную роль. Я поступила в университет на бюджетное место, но вынуждена была пойти работать. Мама с бабушкой даже не знали, что я зачислена. С лёгкостью отказалась от учёбы, потому что дед для меня был авторитетом. Что сделать, если нет возможности стать студенткой? Правильно. Не расстраиваться!
— А есть какая-то профессия, курсы? — он был очень настойчив.
Я о его губах думаю, а он мне дичь жизненную впаривает. Не дождавшись
— Извини, я слышал разговор с мамой. Ты играешь на музыкальном инструменте?
— Пианино и флейта, — недовольно ответила я. — Ещё у меня курсы секретаря-референта, но это плохо кончилось.
— В каком смысле? — нахмурился Александр.
— Меня сразу после курсов взяли на работу, а мой босс — потный уродливый старик, который до меня домогался. Так что лучше по концертам. Конечно, платят редко, но зато кормят.
Он в негодовании поджал губы. Я поняла, только что мексиканская бабушка получила пинка и Санчес сдержал эмоции.
Он злится, что я нищебродка. Я прекрасно знаю современную меркантильность. Все хотят найти выгодную пару, чтобы с деньгами, чтобы с наследством. Но у меня ничего за душой. И трёхкомнатную квартиру, я, скорее всего, вынуждена буду обменять. Мысль! И деньги будут! Я приободрилась. Деньги всегда бодрости придают и немного счастья.
— У меня есть для тебя работа, — после долгих раздумий сообщил Александр.
— Серьёзно?! — изумилась я. — Только курьером я работать не стану.
— Не курьером, — строго заявил он. — В город вернёмся сегодня. Завтра встретимся, обсудим детали.
Он так грозно и начальственно это произнёс, что мне показалось, я сижу в крупной фирме на открытии какого-то проекта, а весь офис замер, слушая его слова.
— Хорошо, — обрадовалась я. Если работа будет официальной, я смогу взять кредит и добить сумму маме на лечение. Забыла. Мы же бабулю хороним. А у меня такое ощущение, что она просто спит на заднем сидении…
__
* Стихотворение Э. Лира.
***
На холмике из песка лежало два искусственных цветка печального жёлтого цвета. Было тихо, лежали покойники. Где-то у леса кричали вороны и гулкими стаями улетали в хмурое осеннее небо. На лёгком холодном ветру шумели кроны деревьев, осыпая мёртвой листвой землю.
Старуха, что побиралась на кладбище в чёрном балахоне из ближайшей деревни, уходила в сторону леса. Как чёрная ворона, не нашедшая наживы. Я не нанимала плакальщиц, так что зря она орала на всю округу, что бабуля моя умерла такой молодой, и слёзы лила понапрасну. Спросила, будет ли в кафе поминки. Когда поняла, что с нас ничего не взять, отчалила.
На небольшом участке, кроме свежего холма, стало два памятника моим родственникам.
— Это дед, — указала я на фотографию в овале. — У него было два высших образования, но в начале девяностых он оказался никому не нужен. Бабушка тогда работу потеряла, а папа мой был подростком, — я указала на могилу рядом. — Дед был здоровый и высокий, как ты. Недолго думая, согласился к своему другу в бригаду устроиться. Бандиты они были. Всей бригаде дали по двадцать лет лишения свободы. А моему деду десять, потому что весь университет, где он преподавал, пришёл свидетельствовать о его высоком социальном статусе. Прикинь! Через пять лет он попал под амнистию, но в тюрьме сильно подкосилось здоровье.