Долг оплачен
Шрифт:
— Могу попробовать доказать вам, что у меня есть муж, и он решает, что для меня лучше.
— Для тебя лучше сейчас стать ему подругой, а не птичкой в клетке.
Я тоже села к нему лицом и, поджав губы, приготовилась к сопротивлению.
— Ты девочка уже взрослая, — продолжил Константин Васильевич. — Понимаешь, что твой муж открыто заявляет, что хочет от тебя детей. Это не плохо, если у тебя будут дети в таком возрасте. Пусть даже трое. Но вот с чем ты выйдешь к тридцати годам, когда твой муж станет владельцем крупной компании?
Я молчала. Слишком далеко он заглядывал. Не
— А я тебе скажу, что произойдёт, — его взгляд стал выцветать. — Ты потеряешь силы, хватку, умение адаптироваться. Красоту, фигуру и юность. И другая молодая женщина станет помогать ему в работе. И это самое страшное, что произойдёт в твоей жизни. К тому времени он будет иметь над тобой такую власть, что ты даже секретаршей у него работать не сможешь, потому что он запретит. Поверь, я прошёл это. Лилия рожала мне детей и учила русский. А когда я добился успеха, старая жена, которая на девять лет младше меня, показалась лишним грузом. Я сам уничтожал свою семью, даже не задумываясь об этом. Потому что состоятельный мужчина в сорок лет чувствует себя молодым и полным сил. Тогда казалось, что я запросто могу начать жизнь заново с юной молодой женой, которая только что окончила университет и во всём мне помогает.
— Вы… бросили… жену? — с ужасом выдохнула я.
Теперь понятно, почему у моего любимого сатира крышу снесло. Санчес же помешен на идеи крепкой семьи и верности. Папа постарался. И вот она истинная причина конфликта с отцом. А сатир маму любит и очень сильно.
— Да, — спокойно ответил старик. — Но она поступила мудро. Когда я подал документы на развод, Лилия исчезла. Забрала моих детей и уехала в Мексику, где я её не мог достать. При этом она оставалась моей женой и не прекращала со мной общаться. Тогда я осознал, что творю. А теперь ответь мне. Ты куда через десять лет побежишь?
— Я?
У меня накатывали слёзы.
— Влюблённость должна сменить любовь и ответственность. И последнее самое важное в отношениях. Не думай, что только он несёт ответственность за всё, что происходит. Ты тоже должна думать. Не становись содержанкой. Это не тот случай, когда женщина может сидеть дома и заниматься детьми. Статус другой, деньги — вещь тяжёлая. Дети растут быстро. Дети — это люди, которые на время в твоих руках. Отпускать придётся. Они не принадлежат родителям. Поэтому так важно хранить пару и поддерживать друг друга.
Слёзы потекли. Опьянение от влюблённости развеивалось, становилось тяжело на душе. Теперь я постоянно буду думать, что стану не нужна Санчесу.
— Это хорошо, что ты поняла. Только мне осталось узнать, правильно ли, — сказал Константин Васильевич. Он вытащил платок из кармана и подсев ближе ко мне, стал вытирать мои слёзы. — Прозревать надо. Поступай на экономический, детка. Будут дети, переведёшься на заочное отделение. Со второго курса я возьму тебя на работу в экономический отдел. Если ты будешь справляться и не потеряешь курс нашего предприятия, имущество будет разделено между вашей парой. Потому что отдавать Саньке всё слишком неразумно. Не взваливай сейчас на него все свои переживания. Переваривай информацию и стремись своему мужу соответствовать. Ему не нужна наседка в
Он поднялся с дивана и навис надо мной.
— Я очень надеюсь, что этот разговор останется между нами. Предупреждён — значит вооружён. Думай, Эмилия о своём будущем. Женщина в этом мире — хранительница не только очага, но и семьи. А в современном мире сохранить семью можно только одним способом — быть рядом с мужем и поддерживать его.
Он стал уходить, но неожиданно остановился.
Я шмыгнула носом и, поправив подол сарафана, поднялась, чтобы узнать, что он ещё забыл.
— Вот ещё, — он неожиданно улыбнулся очень радушно. Вытащил из кармана конверт и вернулся ко мне. — Это два билета до Берлина. Я забронировал вам с Сашей отель. Нужно съездить до католического Рождества, потом не протолкнуться будет…
— К маме?! — восхищённо выкрикнула я.
— К ней, — ласково ответил Константин Васильевич.
И я не выдержала эмоций. Забрала конверт и кинулась старику на шею.
— Спасибо! Спасибо! — говорила я, чувствуя, как он меня обнимает.
— Пожалуйста. Если что-то нужно, даже поговорить, звони мне или Лилии. Мы тебя во всём поддержим, — он отстранил меня и заглянул в глаза. — Потому что ты теперь — часть нашего сына. Вкладываясь в тебя, мы вкладываемся в него и в наших будущих внуков.
На этой трогательной ноте в приёмную вошёл Санчес. Он очень ревнив и безумно влюблён, поэтому обещание не приезжать в обеденный перерыв, нарушил и сломя голову прилетел, чтобы со мной перекусить.
Заметив меня рядом с отцом, прищурился недовольно.
— Санчес!!! — радостно крикнула я и побежала вешаться уже ему на шею. — Смотри, что у нас есть! — Я помахала перед его глазами конвертом. Он улыбнулся, выходя из режима боевой готовности. — Мы летим к моей маме на выходных!!!
***
Сатир разрешил мне не скрывать эмоции. Я ведь нигде дальше нашей деревни не была. И в аэропорту ни разу в жизни. А здесь всё сразу навалилось. И аэропорт и самолёт и Германия.
В Берлине не было снега. Температура воздуха выше, чем у нас. Экзотика. Даже люди другие, сильно отличались от русских. Мне всё хотелось трогать, бежать, смотреть, пробовать. Ведь перед Рождеством в Европе, как и у нас, горели гирлянды, переливались разноцветными лампочками. Украшены даже голые лиственные деревья. Очень много скульптур мерцающих. На улицах крохотные ярмарки. У ярмарок для детей карусели.
Великолепная архитектура, и люди улыбчивые. Даже эмигранты, которых легко отличить от местных.
Жаль, что мы ненадолго прилетели, я бы на все экскурсии записалась, во всех музеях побывала.
Это была сказка, в которой появилась мама. До неё ехать было далеко, клиника располагалась за городом. Я прибывала в каком-то сне. Моя мамочка, которую я так давно не видела. Она по-другому пахла, иначе выглядела. На её голове только начали отрастать волосы, а под глазами уже уменьшились эти страшные тёмно-серые мешки. Глаза горели, и я видела в них надежду и любовь. Очень сильно похудела. Но это была она! Моя любимая мама.