Долг платежом красен
Шрифт:
Фыркая и отплевываясь от воды, они пытались вырваться и сбежать. Но мужики держали их крепко. Через пять маканий Ирвин и его собутыльники, выпучив глаза, рефлекторно начали изображать лягушачий стиль плавания.
Разглядев на их лицах пробуждающийся мыслительный процесс, я послал их (с Нираной и Нинэей по бокам, чтоб не сбежали) во главу марширующей колонны.
Сам же расположился на высоком крыльце и наблюдал за тем, как маршировала с песней колонна ленивых слуг во главе с моим братцем. Через какое-то время
Часа через четыре от начала марша в распахнутые ворота въехали три всадника. Спрыгнув на землю, один из них начал громко орать, однако за пением его было плохо слышно. В это время колонна проходила мимо ворот, и я дал сигнал заткнуться. Присмотревшись к оравшему, я с трудом узнал отца. А орал он, оказывается, выказывая свое возмущение нашим поведением. Что-то вроде того, какое мы имеем право здесь командовать, бить своего брага и позорить его перед подданными. Мол, Ирвин — старший брат, и вообще пьет он не так уж и много…
На последних словах отца меня переклинило. Так он, оказывается, знал, что Ирвин пить начал, и ничего не сделал, чтобы этого не допустить?! В три прыжка я долетел до папика. Увидев перед собой мое лицо с красными от ярости глазами и почувствовав острие посоха, упирающееся ему в грудь, он испуганно замолчал.
— Та-ак ты зна-ал-л, что он пьет, и ничего не сде-элал-л?! — заорал я, с трудом удерживаясь, чтоб не навешать и папаше, как братцу.
— Э-э… мм… Ли, доченька… он же твой брат и мой сын, — заблеял перепуганный отец, стараясь незаметно отступить назад.
— Вспомнил, наконец, что детей имеешь?! Но ты еще забыл упомянуть, что ты, как отец, обязан следить за тем, чтобы дети не позорили родовое имя. Напиваясь как свинья, не следя за порядком и слугами, не заботясь о своей жене и ее матери, Ирвин позорит не только себя, но и всю семью. А ведь он давал клятву! Ты, зная о его поведении, ничего не сделал, чтобы это изменить?! — оскалив зубы, орал я, медленно надвигаясь на отца.
Тот, втянув голову в плечи и хлопая глазами, молча отступал назад. В этот момент между мной и отцом возникла тетя Оливия.
— Девочка моя, не надо бить своего отца. Он, конечно, в чем-то виноват, но я тебя прошу, не сердись на него, он хороший, — поспешно затараторила тетушка.
Я с трудом сконцентрировал свое внимание на ней. Пару минут я пытался понять, что она говорит. Поведение братца до такой степени возмутило меня, что я никак не мог успокоиться. Столько сил, времени и здоровья было затрачено нами на то, чтоб он женился на Тинэе. Я ведь надеялся, что он поможет собрать некоторую сумму на приданое сестрам. Если все оставить как есть, тут не только приданое не появится, но и богатое имение придет в упадок.
Какое-то время я рассматривал тетю. Она смутилась, даже волосы пригладила и потупила
— Тетушка?! Не поняла? А почему вы-то все еще не замужем за моим отцом? — возмущенно воскликнул я.
От такого поворота сюжета тетя Оливия и отец синхронно вздрогнули, раскрыли рты и округлили глаза. Несколько раз попытавшись что-то сказать, тетушка спряталась за спину моего папаши. Мой сердитый взгляд уперся в отца. Судорожно сглотнув, он отступил назад, чуть не наступив тете на платье.
— Ты что, за полтора года не нашел времени сделать тете предложение?! — рявкнул я на папика.
Он замотал головой. Непонятно было, о чем это он машет.
— Немедленно привести священника! Мы сейчас женить отца будем, — бешено заорал я, обращаясь к своим парням.
Род с Тарэном рванули в дом. Папик и тетя усиленно замахали головами, пытаясь что-то сказать.
— Вы что, про-отив?! — рыкнул я в их сторону.
— Н-не-эт… — проблеяли они хором.
— Ну раз не против, то сейчас и поженим! — и, обернувшись к двери, рявкнул: — Где священник?!
В это время мои парни вынесли из дома кого-то, напоминающего священника, мятого и пьяного в дым. Мы помокали его, как и братца, головой в бочку. От этой процедуры взгляд батюшки стал более осмысленным.
— Надо провести обряд бракосочетания. Сможешь? — Глядя на то, как он собирает глаза в кучку, было сомнительно, что он понял, о чем его спросили.
— Нет проблем, — пьяно икнул священник и, порывшись в карманах своей рясы, достал какую-то книжку.
Да уж… Вот какое уважение может быть к такому служителю культа да и к культу вообще? Но такие вопросы редко возникают в головах людей. А ведь религия и власть требуют не только веры, но и понимания, во что веришь и кому подчиняешься. И что немаловажно, надо уметь отделять идею от исполнителя, который в состоянии так перекрутить суть всего… Но делать нечего… Будем использовать то, что есть.
— Начинай! — рыкнул я в ухо священнику.
Тот, еще раз икнув, раскрыл книгу и гнусаво что-то заныл, поддерживаемый с двух сторон парнями, чтоб не рухнул раньше времени. Папик и тетушка порывались что-то сказать, но как только священник затянул свой речитатив, благополучно заткнулись. Видно, и они привыкли смотреть в рот пастухам народным.
Перед воротами стояла колонна слуг, и они внимательно прислушивались к нашему разговору. Обратив на них внимание, я велел девчонкам перегнать эту толпу во двор. Стараясь не шуметь, народ просочился внутрь. Команда постаралась не дать развалиться строю и, помогая себе посохами, выстроила всех вдоль высокого крыльца, на котором проходило венчание.
— Если закончишь процедуру побыстрее, дам три бутылки лучшего в этом замке вина, — не выдержав долгого стояния и выслушивания невнятного блеянья, тихо прошептал я попу.