Долг
Шрифт:
Полночи хромал, падал и вставал, котенка к себе прижимал и все обещал Непоседе — дойдем, дойдем, держись. Помнишь, ты появилась и наладилось. Ты удача моя, значит, все будет хорошо. Ты верь — я ведь верю. Нельзя мне сгинуть — сын у меня, и тебе нельзя — щенок у тебя.
Но к утру ясно стало — не дойти.
Постояла над мужчиной, что в забытье ушел, и поковыляла к деревне за подмогой.
Как дошла — не помнила. Проковыляла по улице мимо испуганных, ошарашенных людей. К Варе в дом зайти не смогла. Калитка прикрыта, перепрыгнуть сил нет. Рухнула в снег и закричала.
Михеич рванул к ней:
— Да это ж Федькина Непоседа! Ой, лишенька! Варя!! Варвара!!
Женщина не спала — всю ночь от окна к окну, от околицы до дому — мужа ждала, истревожилась, извелась, беду чуя. Молилась да звала и в аккурат в лес на поиски собралась, а тут Михеич ревмя ревет под окном. Выбежала, Василий за ней.
— Никак беда, Варвара, приключилась!
— Мама! — испугался за рысь Вася. Присел над ней, а дотронуться страшно — изодрана до костей. Как шла, дошла — непонятно.
Кошка поднялась, слабо соображая как встать, куда идти. Постояла, качаясь, и обратно, за собой зовя женщину. Та без слов поняла.
— Вася, ружье неси! Михеич, мужиков поднимай! Видно, с Федором плохо! Я за Непоседой!
— Мам, я с тобой!
— Куда?!
Но тот и слушать не захотел — в дом рванул. Ружье схватил, куртку, шапку нахлобучил и за матерью бегом. Михеич по деревне бежать, кричать. Всполошил народ.
"Живой. Довела", — рухнула в снег Непоседа рядом с Федором. Последнее, что почуяла — руку его, что как прощение ее и его
Спасибо… — прохрипела. Да не ему, а тому что свидеться удалось, исправить и помочь. Пусть и не понял он, пусть и не узнал. Она узнала, она поняла. Хоть малость, да успела.
Феденька… Прости, сынок…
— Как ты? — ринулась к мужу Варя, обняла заиндевевшего, заплакала.
— Не плачь, хорошо все… Непоседа спасла.
Вася обнял рысь, не понимая, что умерла та, плакал, звал ее. Федор жену обнимал, смотрел на мальца, на погибшую кошку и чувствовал тепло в груди и жалость, что с благоговением смешивалось.
— Кому скажи… рысь дикая… а человека спасла, как за своего котенка стояла… Как мать…
Смолк вдруг, застыл. Вспомнилось ему, как Непоседа, щурясь, на него смотрела, сидя на столе, и как мама улыбалась, так же щурясь, как Непоседа лапу свою на руку ему ложила и как мама его руку нежно сжимала: "Горе — не беда, все хорошо сынок, все хорошо"…
— Мама?..
Не расскажешь никому — то только сердце и душа чуют — только понял Федор, что не бросала его мать, не меняла ни на деньги, ни на мужчину. Умерла, сгинула, потому и не пришла тогда. Рысью явилась, когда он вырос, а он и не понял, винил все. Когда рядом была — винил! И завыть захотелось, закричать: "прости, мама, прости дурака!!"…
Не поправишь.
Мужчина зажмурился, сдерживая слезы, и отодвинул полу полушубка, выказывая сонного, худющего котенка Варе:
— Выходить надо… долг у меня… — прошептал.
Прости, что только это и могу сделать… мама…
7 — 9 октября 2007 г.