Долг
Шрифт:
— Ты что-нибудь слышишь? — затаив дыхание, спрашивает меня Бреннус.
— Да… это как музыка, — отвечаю я. Я начала напевать ту красивую колыбельную, которая окутывает мой слух. Улыбаясь, я смотрю на Бреннуса, и вижу, что он выглядит пораженным. — Что? Что случилось? — с тревогой спрашиваю я, убирая клинок от моего лица.
— Это… я… это не так, потому что…, - он замолкает, уставившись на меня.
— С каких это пор? — подсказываю ему я.
— Оно пело, когда я подносил его к лицу Аод. Я думал, что оно умерло для меня, — низким голосом
Он подносит его к своему уху и внимательно слушает.
— Ты слышишь? — спрашиваю я.
Он выглядит таким печальным, что мне хочется что-нибудь сделать, чтобы это изменить. Он качает головой и начинает опускать оружие. Я протягиваю руку и хватаю его руку удерживая рукоять оружия в моей руке. Нежно прижимаю изголовье топора к уху. В нем снова появляется вибрация, когда я чуть сильнее прижимаю его к уху, и немного поворачиваю в сторону, то снова слышу колыбельную.
— Она здесь. Ты слышишь? — спрашиваю я.
— Слышу, — бормочет Бреннус. Его рука медленно накрывает мою руку, слегка сжимая ее.
В ту же секунду с разных концов комнаты вылетают мои охранники и вытаскивают из стен оружие. Лакхлан первый идет в мою сторону. Он смотрит на Бреннуса, который опускает между нами топор и наклоняет голову.
Лакхлан поворачивается ко мне и спрашивает:
— Ты это держишь? — Он держит в руках копье с ромбовым двухсторонним лезвием.
На рукояти ножа такая же гравировка как у топора.
— Конечно я? — отвечаю я, с непонимающе глядя на Бреннуса.
Двигаясь в сторону Лакхлана, я перехватываю оружие чуть выше его руки, а он поднимает его к уху и слушает. Лакхлан наклоняется таким образом, чтобы я могла прижать свое лицо к другой стороне оружия и слышу звук другой колыбельной.
Через некоторое время Лакхлан выпрямляется и когда он говорит, в его глазах появляется боль:
— Я и не думал, что еще хоть когда-нибудь услышу это снова.
— Что это? — спрашиваю я.
— Дом, — печально отвечает Лакхлан.
— Почему оно это делает? — спрашиваю я.
— Оно хочет, чтобы ты знала, что оно защитит тебя, и чтобы ты не боялась, — переполняемым от эмоций голосом, отвечает Лакхлан. — Оно хочет, чтобы ты знала, что оно будет бороться за тебя. Оно тоже тебя выбирает.
Дэеклан прерывает Лакхлана ставя между нами угрожающе свирепое копье.
— Попробуй так, — хрипло говорит он.
Это копье похоже на остальные, но у него есть еще один ряд, ряд острых зубцов.
— Твое? — выгибая бровь, спрашиваю я.
— Да, — говорит он, любовно поглаживая жестокое оружие.
— Ок, — вдыхаю я, сжимая рукой рукоять копья.
Мелодия Дэклона удивительно пронзительная, словно она переживает за него. Прежде чем песня заканчивается, Дэклан отпускает свое оружие. Он разворачивается и выходит из комнаты. Держа копье Дэкдана в руке, я смотрю на Бреннуса.
Взгляд Бреннуса смягчается:
— Все хорошо. Через некоторое время он вернется, — спокойно
У Фаолана и Эйона после прослушивания песен их оружия, почти такая же реакция. Они оба выглядят так, словно кто-то дал им под дых.
— Простите…. Я не знала, что они будут делать, когда я прикоснусь к ним… я не хотела, — тараторю я.
— Нет, это был подарок, который ты дала нам, — отвечает Лакхлан. — Никто из нас никогда и не думал, что снова услышит звуки дома. Мы все, просто скучаем по всему этому, вот и все.
— Я знаю, что ты чувствуешь, — говорю я. — Со мной случилось тоже самое.
— Что случилось? — в замешательстве спрашивает Бреннус.
— Это действительно иронично. Это произошло в камере в пещере в Хоутоне. Когда я умирала. Мой дядя Джим, которого я считала своим «домом», пришел, и улегся рядом со мной и держал меня за руку до самого конца. Я никогда не думала, что при жизни когда-нибудь увижу его снова. Я думала — это была его душа, — говорю я, снова чувствуя остроту этого момента. — Это одновременно и дар, и проклятие, потому что ты не можешь вернуться назад во времени и изменить прошлое, независимо от того, как сильно ты этого хочешь. Ты не можешь удерживать их. Ты должна позволить им уйти.
Все Gancanagh комнате, смотрят на меня со странным выражением лица. Они выглядят почти смеренными, и это то, что я никогда не думала, что когда-нибудь увижу это.
— Почему из всего арсенала из этой комнаты, ты выбрала именно это оружие? — спрашивает Бреннус, изучая огромный боевой топор в руке.
— Ну, оно было прикреплено к доспехам, думаю, это потому, что это единственное, что я хотела, — говорю я. — Мне понравилось лезвие. Оно выглядит как мои крылья, видишь? — спрашиваю я, аккуратно проводя пальцем по краю зубчатого лезвия.
— Да. В комнате стоят сотни доспехов, — говорит он. — Что ты думаешь теперь, когда знаешь, что это принадлежит мне? — спрашивает он.
— Совпадение, — отвечаю я, не жилая проводить с Бреннусом какие-то параллели.
— Не совпадение, — хмурится Бреннус. — Личное оружие; оно должно соответствовать тебе, угождать тебе, но только в том случае, если ты вберешь его, а оно выберет тебя, — мягким тоном говорит он. — Это было сделано для тебя. Я сделал его, и оно выбрало тебя, так что теперь это твое.
— Они все выбрали меня, — говорю я, указывая на все то оружие, до которого я дотрагивалась и которое пело для меня.
— Да, — оглашается он, и что-то подсказывает мне, что он говорит не о оружии. — Ну, ты принимаешь этот подарок? — торжественно спрашивает он меня.
Я секунду над этим раздумываю, а затем, говорю:
— Я приму его, если ты пообещаешь, что научишь меня им пользоваться.
Gancanagh хорошие бойцы, и я могла бы многому научиться у Бреннуса, потому что он лучший боец, иначе он бы не был королем. Этим племенем правят хитрость и сила, а не прирожденная привилегия.