Долгая дорога к дому
Шрифт:
— Ты говорила, что здесь есть поселок? — спросил Элари подругу.
Иситтала улыбнулась.
— Есть, только он спрятан. Туда придется идти пешком.
Элари не имел ничего против — от сидения в кабине он уставал куда больше. Они повернули на север, ступив на явственно различимую тропу. Вдоль неё и выше, на вершинах увалов, виднелись своеобразные часовенки — каменные ниши из высоких гранитных плит. В них яркими красками — синей, красной, желтой — были написаны изображения правителей Лангпари и выведены вертикальные ряды разноцветных файских букв. Элари удивленно осматривался, но путь скоро стал круче и ему пришлось смотреть, в основном, под ноги. Ветер, казавшийся очень плотным, дул прямо в лоб из ущелья, куда они поднимались и юноша подумал, каково ходить здесь зимой.
Подъем,
На сей раз их встретило всего два десятка юных файа, очень похожих на оставшихся в Налайхе, но Элари сразу понял, что они относятся к другой породе — их лица, несмотря на юность, были очень серьезными и в самих их чертах проглядывало что-то древнее — как если бы здесь сохранилась некая старая, благородная кровь.
Никто не обратил на него внимания и после быстрого приветствия они вошли внутрь. Как понял Элари, тут было что-то вроде личной школы Иситталы — живущие здесь файа должны были занять какие-то высокие должности в Лангпари. Одновременно это был последний бастион её народа, место, из которого уже некуда отступать — за Хашиату пригодные для жизни земли кончались.
Ему предложили сесть — скорее, чтобы он не торчал на виду, чем из вежливости. Иситтала и Иккин принялись болтать с молодежью — естественно, на файлин и Элари стало неуютно — о нем, казалось, все забыли, хотя он и ловил изредка любопытные взгляды. В поисках развлечений он нашел на ближайшем столике несколько книг, на вид очень старых: стянутые шелковыми лентами толстые пачки удлиненных листов в резных деревянных обложках, больше похожие на альбомы. Очевидно, это был какой-то древний роман, но Элари не мог прочесть его и лишь рассматривал очень реалистичные рисунки — судя по ним, действие книги развивалось прямо вот здесь.
Очень скоро его одолела скука. Устав сидеть без дела, он вышел побродить по округе. Хотя все жители Хашиату собрались на встречу с Иситталой и поселок казался безжизненным, заглядывать в опустевшие дома он стеснялся. Его привлекли странные прослои в базальтах: в них чередовались полоски призрачно опалесцирующего халцедона и яшмы — ярко-красной или очень красивого бежевого цвета. Двигаясь вдоль них, он забрел довольно далеко и наткнулся на следы каменоломни, судя по всему, очень древней — в ней не было следов стали. Элари вспомнил, что видел в доме множество каменных орудий, разложенных по полочкам в неком подобии музея — в них чувствовался художественный вкус. Древние мастера разделяли разноцветные слои, выделывая ножички и стрелы какого-нибудь одного цвета, — а в более крупных ножах красиво подбирали цвета, используя природную полосчатость камня. Элари видел там несколько красно-бежевых или бежево-белых ножей. Было очень необычно бродить в месте, где жили уже десятки тысяч лет — но от этого он ещё острее ощущал себя незваным гостем.
Солнце уже клонилось к закату, когда за спиной юноши стукнула дверь. Обернувшись, он увидел Иситталу и его раздражение мгновенно испарилось. Он как-то вдруг заметил, что тучи разошлись и вообще, вечер очень приятный.
— Пошли, — тихо сказала Иситтала, взяв его за руку.
— Куда?
— Вниз, в долину.
— Зачем?
— Там мягкая трава. Тебе понятно?..
17.
Они спустились вниз, держа друг друга за руки, как дети. Элари с интересом осматривался. Маленькие бледно-малахитовые кустики причудливым узором покрывали россыпи ярких голубых известняков. Слева, над пологим зеленым склоном,
Элари сел на глыбу, бездумно глядя на закат и не выпуская из ладони руки подруги. Большие кусты синих цветов слабо трепетали на ветру вокруг него. Белый кварц скал зарделся розовым, серебряные зеркальца слюды в них искрились красными огоньками низкого солнца. Когда оно скрылось за горами, в тени сразу стало холодно и Элари бездумно полез вверх. Добравшись до скалистого гребня, он увидел выход из долины Хашиату — за грядой она отвесно обрывалась вниз, наверное, на несколько сотен метров, в темное, стиснутое скалистыми отрогами озеро неведомой глубины. Далеко внизу, в широком створе ущелья, лежал сумрачный простор пустыни, на горизонте сливавшийся с закатной тьмой. В тени хребта уже нельзя было различить никаких очертаний — лишь какие-то зыбкие, подвижные контуры, очевидно, стелившегося по земле тумана. Выглядело это как ворота в потусторонний мир и юноша поёжился. Тем не менее, далеко слева равнина была светлее — там горы Хашиату кончались.
— Горы Лангпари можно обойти за четыре дня, — тихо сказала Иситтала и юноша вздрогнул, обнаружив, что она стоит всего в двух шагах за спиной. — Это трудный переход — хотя, если ты дойдешь от Байгары до Ансы, он тебе таким не покажется.
— Нас могут окружить? — спросил Элари.
— Окружить — значит отрезать, а на востоке нет ничего, что нам нужно. Подняться оттуда сюда невозможно. На севере хребет Хашиату неприступен, но к югу от нас горы ниже и там… впрочем, вряд ли сурами предпримут такие маневры. У них слишком мало продовольствия. Скорее всего, они нападут в лоб, — Иситтала поёжилась. — Здесь холодно. Пошли назад.
18.
Они спустились вниз, в заросшую травой ложбинку, и на минуту замерли, посматривая друг на друга. Было довольно-таки холодно и Элари не очень хотелось раздеваться. Впрочем, Иситтала начала первой и ему осталось лишь последовать за ней. Это оказалось не так уж и страшно. А потом их тела тесно сплелись и Элари позабыл про холод.
19.
Усталые, они немного подремали. Когда юноша вернулся в реальный мир, горы уже стали совершенно черными, небо потемнело и низкий серп Ируланы серебрил зыбкую поверхность травы, похожую на ртутное озеро. Верхушки стеблей достигали плеч и назад они пошли не одеваясь: было очень приятно идти нагишом по узкой тропинке, утопающей среди травы, как в хлебном поле. Элари и думать забыл, что этот луг затерялся среди бесплодных каменистых пустынь. Они сбились с тропы и какое-то время бродили наугад, наслаждаясь влажной землей под босыми ногами. Иситтала хихикала, когда травяные метелки щекотали её бедра и грудь, а юноша улыбался, держа её за руку. Сейчас они и впрямь перенеслись на десять или двадцать тысяч лет назад, в прошлое — но вечера в горах быстро становятся холодными и пробивающая до пяток дрожь погнала их в селение.
С отзвуком нездешнего счастья в душе Элари поднялся высоко по тропе и лишь тогда осмелился одеться. Быстро согревшись, он ещё долго смотрел через грозный створ скал на серебрящийся под луной луг. Его сердце теснила подступающая тоска — он знал, что никогда не вернется сюда.
Когда Иситтала сказала, что совершенно замерзла, они вернулись в дом. В низком помещении было теплей, но тесно — складные койки для гостей заняли почти всё свободное место. Сонная тишина ещё царила здесь, лишь Иккин медленно рассматривал карты, перебирая листы смуглой рукой. Шум ветра, разгулявшегося на темном просторе наверху, заметно усиливался, огонь свечей метался от сквозняков, неведомо как влетавших в комнату. Крупные пятна света бегали по затянутому белой бязью потолку и легкая ткань словно струилась.