Долгая дорога к дому
Шрифт:
Она хитрила – меньше ела сама, чтобы лишний раз почувствовать его губы… Он делает это нечаянно, или… или специально прикасается к ее пальцам? Он…целует их?!
Опять ты, Пушкарева, напридумывала… Ничему тебя жизнь не учит…
Черешня кончилась. И мысли эти … Она враз поскучнела, перестала улыбаться.
Он понял по-своему.
– Кать, ты замерзла? Пойдем в корпус?
– Нет! Не хочу! Я не хочу туда! Я…домой хочу!
– Кать…а…муж… он знает, что ты в больнице?
– К мужу я не вернусь. Там не мой дом… Я не люблю Питер! Здесь все не мое, все чужое!
Она говорила громко, возбужденно, почти кричала, а потом сникла,
– Я в Москву хочу…
И было в ее словах столько тоски, столько застарелой боли…
– Катюш, так это проще простого! Я отвезу тебя к родителям…
– Ты не понимаешь… К родителям я не могу вернуться. Пока не могу – они не поймут меня, осудят.
– Ну, тогда снимем тебе квартиру!
– И этого я пока не могу, - она покачала головой,- на это средства нужны. Надо найти работу.
Безнадежность опять навалилась на нее. Глаза потухли, плечи опустились, и даже присутствие Андрея уже не радовало так, как пять минут назад…
А он о чем-то сосредоточенно думал. Порывался сказать, и не решался. Отстранил ее от себя так, чтобы видеть ее глаза, и, глядя в них – как бы проверяя по ним ее реакцию, заговорил горячо, пытаясь одновременно увлечь ее своей идеей и убедить, что это возможно.
– Кать! А поедем ко мне! Будешь жить у меня…
– Что? Как к тебе?
– А что особенного? У меня достаточно места. Ну, считай, что я сдам тебе комнату…Временно…Пока ты не устроишься на работу, не найдешь , что тебе подходит… Соглашайся, Кать! Чего ты боишься?
Она смотрела на него во все глаза. Сначала неуверенно – разве такое возможно? Потом в ее глазах зажегся маленький огонек надежды – неужели это возможно?!
И вот уже огонек превратился в пламя – она вернется в Москву! Она уедет из этого хмурого города… туда, где светло и солнечно, где вечное лето, несмотря на мороз и слякоть – туда, где живет самый дорогой человек!
Еще минуту назад она радовалась тому, что он просто рядом, а теперь всей душой рвалась туда, где он будет постоянно. То, что она будет жить у него, прошло мимо ее сознания. Эта мысль осталась где-то в глубине его, а на поверхность всплыла мысль привычная, с которой она сжилась за эти годы: он будет близко, в одном городе, она сможет видеть его изредка… издалека…
––––––––––––––––––––––––––––––––––––––
События закрутились как в калейдоскопе
…Врач смотрит на них недоуменно.
– Вы хотите увезти ее в Москву?
– Там живут ее родители…( это ведь правда, хотя по сути и ложь, но…)
– Ах, так! Тогда конечно, тогда без вопросов…Но лекарства принимать обязательно. И не перегружаться работой, больше отдыхать. А самое главное – только положительные эмоции, - при этом он посмотрел на Жданова, и тот согласно кивнул.
…Хозяйка оказалась дома (не был ли ее звонок спланированной хитростью?). Потеря такой удобной квартирантки ее расстроила, но по-женски она была рада за Катю. Когда Жданов вышел на улицу встречать такси, она спросила
– Вы помирились с мужем, Катя?
– Это… не муж, - ответила она смущенно и постаралась быстрее распрощаться.
Хозяйка проводила ее до двери и смотрела ей вслед, опираясь на косяк. Вернувшись в квартиру, она долго стояла у окна, наблюдая за ними.
« С таким бы и я сбежала», - подумала про себя, но вслух ничего не сказала, только вздохнула…
Аэропорт, самолет, знакомые
Жданов тоже испытывал неловкость. Там, в Питере, все выглядело просто и логично, а здесь… Он не знал, как вести себя с ней. Если бы это была прежняя Катя, простившая его и по-прежнему любящая, он бы уже давно держал ее в объятиях, целовал желанные губы, а то и нес бы ее… туда, где никто и ничто не помешает им быть счастливыми…
Но это была другая Катя. Он ничего не знал о ней, о ее отношении к нему. Он не знал и о том, как сам относится к этой Кате… «Хорошо отношусь» - только это он знал наверняка.
– Кать, проходи! Что же ты стоишь у порога? Будь как дома…
Она разделась и прошла в комнату. Села на краешек дивана перед камином. Волнение не покидало ее. Только теперь она до конца осознала свой поступок, поняла двусмысленность своего положения. Руки ее беспокойно теребили шарфик, который она почему-то не оставила в прихожей, а глаза смотрели только в пол. Еще минута, и она не выдержит, расплачется или убежит.
Жданов избавился от неловкости быстрее – все-таки это его дом, и он мужчина, и знает, что сделает все, чтобы эта хрупкая женщина обрела уверенность в себе и вспомнила, как это – радоваться жизни.
Он это знал, а она еще нет, и поэтому ему было легче, и он старался разрядить обстановку, облегчить и ее состояние.
– Кать… Я отлучусь ненадолго…
Она испуганно посмотрела на него - он оставлял ее наедине с ее же страхами и сомнениями…
– Я постараюсь быстро управиться… Я только в магазин и сразу назад. У нас холодильник пустой…( и не заметил, как сказал «у нас», а не «у меня»). Ужин я заказал в ресторане, скоро привезут, но еще на завтра нужны продукты…
– Иди, конечно, - она кивнула, и еще больше поникла. Стала похожа на испуганную птичку, которая сама залетела в клетку и теперь не знает, есть ли из нее выход.
– Кать… Ну что ты… Ну, хочешь, я никуда не пойду? Или пойдем вместе!
– Нет, ты иди… Не обращай внимания… Я пока умоюсь…
– Ну конечно! Как я не догадался… Прими ванну, или душ - тебе станет легче! Ты смелее будь, Кать! Ты же раньше смелая была…
Ну, зачем он вспомнил про «раньше»! Только было все наладилось, а от его слов она опять напряглась и поспешила в ванную…
========== Глава 10 ==========
Глава 10
Она слышала, как щелкнул замок – он ушел. Можно передохнуть, расслабиться. Как же она будет жить так близко от него? Она усмехнулась: опять как в каморке… Тогда она обещала себе, что будет любить его тихо и незаметно. История повторяется – она опять рядом и опять не имеет права показать свою любовь. Ее чувства не изменились, и он для нее остался таким же, как был тогда. Фотография в газете испугала ее. И в больнице в первый момент он показался другим: уставшим, озабоченным, очень серьезным. А потом в его глаза вернулся прежний блеск, зажегся в них тот огонек, что привлекал ее всегда – она летела на этот огонь, как бабочка – знает, что сгорит, а все равно летит.