Долгая дорога к дюнам
Шрифт:
После завтрака старшекурсники построили весь курс на заросшем травой стадионе. Каждая палата отдельно. Как ни в чем ни бывало, давили на сознательность, призывали к стахановским темпам уборки урожая. Каждая палата становилась бригадой. Проходя мимо каждой их них, старшекурсники назначали бригадиров. Проходя мимо первой палаты, спросили: «Кто у тебя, Данияр, бугром будет?». «Я сам», – ответил Данияр. «Сильно носом гнусавит…» – подумал не без удовлетворения Андрей. Возле бригады Андрея вопросов не задавали. «Ты – бригадир!» – больно ударил Андрея по избитому плечу старшекурсник.
Автобусы вывезли всех на грязные
Потянулись беспросветные дни на полях и холодные ночи в почти неотапливаемых корпусах, на стенах которых были нарисованы счастливые дети погибшей державы. Удивительно красивая пионервожатая в красной короткой юбке с интересом смотрела на Андрея с выцветшей настенной картины и будоражила его фантазию, не давая уснуть по ночам. «Интересно, – думал Андрей, чтобы отвлечься, – почему в казахстанском пионерлагере, посреди южной республики, все пионеры изображены русскими…Неполиткорректно, понимашь…»
Андрей постоянно чувствовал вокруг себя вакуум одиночества, причем чувствовал себя в нем хорошо. Парни Данияра его не трогали, не разговаривали с ним, ничем не пытались его оскорбить. Соседи по палате, члены его бригады, общались с ним по поводу дел и только. Андрей не знал причину этого отчуждения, да и не пытался ее разгадать. Его соседей по палате избивали ежедневно. Пропуски случались лишь из-за усталости от работы шестерок Данияра. Из палаты Андрея забирали все – деньги, продукты, сигареты…Однажды даже пришли на запах и забрали уже приготовленные бутерброды. У Андрея не требовали ничего.
Андрей ничем не пытался помогать своим соседям. Для него, воспитанного на улице, на боксерском ринге, это было немыслимо. И хотя Андрей получил золотую медаль в школе, но еще за два года до этого в районном РОВД напротив его фамилии появилась запись – «член «поварской» преступной группировки» – и пометка «кандидат в мастера спорта по боксу, участвует в подпольных «боях без правил». «Как это вышло?» – спрашивал он себя… Просто Андрей с детства был уличным мальчишкой, заводилой, драчуном, защитником девчонок… Вместе с другом старшего брата – Серегой Поварским построил своими руками «качалку» в подвале своего дома. Занимался боксом, ездил на соревнования. Когда пришли безумные девяностые годы, они, друзья из одного микрорайона, одной школы, а когда-то и одного детсада, стоящего прямо в их дворе, поняли: чтобы ходить с гордо поднятой головой хотя бы по своему микрорайону, чтобы иметь право просто пройти с девушкой до кинотеатра, нужно встать плечом к плечу и выйти стенка на стенку. Дрались страшно – трубами, цепями, кастетами. Дрались часто – иногда несколько раз за один вечер. Часто лечились – гипсы, перевязки, рентгены… Часто сидели
Особые отношения складывались у Андрея с женской частью университетского курса. Он знал и чувствовал, что нравится девушкам – везде и всегда, и этот пионерлагерь не стал исключением. Но с ним никто не сближался – его судьба в университете была слишком неясной. Андрей догадывался, что его судьба в этом вузе зависит теперь от Данияра, этого человека с совершенно взрослым, серьезным, проницательным взглядом. «Где он провел эти годы?» – разглядывал его Андрей, – «почему так поздно поступил учиться? В тюрьме? В армии?..»
В условиях такого необщения, Андрей полюбил в свободное время курить в одиночестве – две-три сигареты сразу. Для этого он уходил на волейбольную площадку. Курят все обычно сразу после ужина, и поэтому в это же время сюда часто приходил и Данияр. Он сидел на брусьях в своем белоснежном спортивном костюме и белых же кроссовках, которые умудрялся не пачкать даже на поле. Так вот они и сидели по разные стороны площадки друг напротив друга. Переглядывались. О чем-то задумывались, отводя взгляд в сторону. Обычно Андрей первым докуривал и уходил. Обернувшись, видел, как Данияр, раздевшийся на холодном осеннем ветру по пояс, выделывает на турнике всякие гимнастические чудеса…
Через несколько дней на двух машинах приехали друзья (друзья?) Андрея. Это были парни из его микрорайонной группировки… Из вставших на краю поля машин вышли несколько здоровых парней во главе с Поваром. «Все слишком картинно», – подумалось Андрею, – «как в кино, в «Калине красной»…» Друзья принялись топтать грязь адидасовскими кроссовками, увидев Андрея около машины. Андрей, улыбаясь, пошел им навстречу. Даже Данияр привстал на подножке грузовика, чтобы рассмотреть гостей. Встретившись, друзья обняли Андрея и вместе пошли к машинам. В машину сели двое – Андрей и Повар.
– Я тут узнал про твои проблемы, решил приехать, поддержать, – начал Повар и вдруг спросил: – выпьешь водки?
– Выпью. Откуда узнал? Проблем-то особых и нет…
– Ты здесь не один с моего микраша. Есть девчуха одна. Пацаны её навещали – про тебя услышали…
– Ясно. Но все вроде бы нормально…
– Это молодец, – многозначительно крякнул Повар, не закусывая водку, – это молодец… Но все равно привезли тебе еды, сигарет, пива…Похудел смотрю. Работаешь много?
– Нет. Я бугром заделался. Не работаю. Представляешь – на собрания хожу! А там одни казахи. Совещание идет на казахском языке. Ничего не понимаю. Сижу, Есенина читаю – взял здесь в библиотеке. Прихожу – работаем, как и до этого работали. Зачем эти совещания? Кормят плохо. Родители приезжали – привозили поесть. Предложил пацанам из палаты – так все смели за вечер, а я у них ничего не беру…
– Ясно, ясно, – кивал Повар. – Вот что я тебе скажу. Ты нам брат. Мы с тобой вместе в ледяном КПЗ почки отмораживали… Можем сейчас пообщаться с твоими мусульманами. Можем их тут по полям и разложить рядками. Но тогда не учиться тебе в этом универе. А тебе без этого нельзя. Тебе диплом нужен кровь из носа. Человеком станешь. Адвокатом. Меня из тюрьмочки когда-нибудь вытащишь. Так что показались мы тут, рисанулись и хватит… пока… На самом деле, я узнавал – этого хватит. Все у тебя будет нормально. Да ты и сам не промах – моя школа…Главное, сам не съезжай. Держи поварскую марку…