Долгая счастливая жизнь. Сценарий.
Шрифт:
Но вот двери распахнулись, зажегся свет, и зрители, громко разговаривая и испытывая потребность в движении, в шуме, мгновенно заполнили фойе.
Многие, не задумываясь, направили свои шаги к буфету, где кроме пива и воды можно было выпить шампанского в разлив, а поскольку ничего другого не предполагалось, то пили шампанское, угощая своих дам, одетых в праздничные платья, чуть помятые за два действия.
Другие предпочитали совершать традиционный круг по фойе, обмениваясь впечатлениями и разглядывая друг друга, и в этом находили удовольствие.
Но вот оркестр, который
Странен был переход от созерцания жизни конца XIX века, которая вызывала у многих, даже молодых зрителей определенное сопереживание, в эти совершенно иные заботы и интересы, которые, казалось, стали главной целью и задачей вечера: танцевать, разговаривать, завязывать знакомства, искать кого-то в толпе, радоваться происходящему здесь.
Виктор стоял у стены, прижатый теми, кто не танцевал, и разглядывал танцующих.
Еще не зная, зачем это ему нужно, он искал девушку, ехавшую с ним в автобусе. Неожиданно он увидел ее лицо в профиль, тут же исчезнувшее за спиной того, с кем она танцевала, и возникшее после поворота в танце над его плечом.
Воротник ее платья ослепил Виктора белизной. Лицо ее, пропавшее с очередным поворотом, выражало ясную радость. Виктор пошел вдоль стены за ней, стараясь не терять ее из виду, что было довольно трудно: толпа танцующих росла, как снежный ком, принимая все новые и новые пары. Виктор полагал, что вскоре танец кончится и у него появится возможность подойди к ней, но, как только в последний раз ударил барабан, означая конец, оркестр тут же без всякой передышки, а как бы даже радуясь этой непрерывности, заиграл что-то новое, и девушку увлекли куда-то вбок, заслонили спинами, локтями, затылками — и она пропала. И пока он беспомощно озирался по сторонам, уже стоя не у стены, а среди танцующих, на краю образованного ими круга, не пытаясь пока проникнуть в его середину, но уже всем мешая, его увидела Лена. Она оставила своего опешившего партнера и протиснулась к Виктору сквозь толпу.
— А я тебя сразу не узнала! — она говорила быстро, весело. — Смотрю — побрился!
— Меняю облик, путаю следы. — Виктор был рад ей, но говорил сдержанно.
— Я думала — ты взрослый мужик, а ты! Ты с какого года?
— С тридцать четвертого.
— Врешь! — Она махнула рукой, и его снова удивила плавность ее движений.
— Какой смысл? — спросил он.
— Смысла, правда, никакого, — согласилась она. — С тридцать четвертого — это ничего. Где же сидишь?
— Нигде, — сказал он, чувствуя, что его губы сами по себе растягиваются в улыбку.
— С нами устроишься, — сказала она.
— Да я эту пьесу видел. И читал — очень давно.
— А зачем пришел? Хотя — ты поверишь? — я знала, что придешь! Я даже загадала! Ты когда у театра пропал... А куда ты пропал? — вспомнила она вдруг.
— Дела, заботы.
— А что мы так стоим? Только людям мешаем. — Она взяла
Она, улыбаясь, смотрела на Виктора. Они танцевали в толпе.
— А ты что так рада? — спросил Виктор.
— Не знаю. Я уже об этом подумала. Тебя увидела и думаю: что это за такая замечательная личность, если я ему так рада? Кто он? Понятия не имею. А рада.
— Вот эта доверчивость тебя и погубит, — сказал Виктор.
— Пускай губит. Я согласна.
— Коня на скаку остановишь? — спросил Виктор.
— Что? — Лена весело посмотрела на него.
— Я серьезно спрашиваю. В горящую избу войдешь?
— Не пробовала. — Лена смотрела на него радостно.
— Понимаешь, мне это важно знать. Ну, как анкетные данные.
— Ну если у тебя есть конь и избы не жалко, проверяй, — сказала она.
— Коня нет. Избы не жалко, но ее тоже нет.
— На нет и спроса нет. А ты мне правда нравишься.
— Это только сначала, а потом все по-другому.
— Потом — не сейчас! Потом — еще когда будет! А может быть, его совсем не будет, или я до него не доживу, или ты не доживешь. У меня дядька был, все грозился: "Я вам покажу! Вы меня узнаете!" А ничего не показал. Всю жизнь прожил хорошим человеком, так и помер.
— Долго хоть он жил? — спросил Виктор.
— Дядя? Долго, у нас все долго живут.
Занавес пошел в разные стороны, разъединившись на две половины и открывая сцену, приготовленную для третьего действия "Вишневого сада".
В зале смолкли последние покашливания, скрип кресел и тот сдержанный гул, которым наполнен театр.
Люстра под потолком медленно гасла.
(Происходящее на сцене лишь косвенно связано с нашим повествованием. Выбор текста "Вишневого сада" поэтому ничем не ограничен. Он может быть любым.)
На сцене была гостиная, там горела люстра, играл оркестр где-то невдалеке, и уже начались разговоры действующих лиц.
Зрители постепенно втягивались в развитие сюжета, который остановился двадцать минут назад и был прерван танцами, но это перемещение во времени нисколько не мешало им снова войти в мир героев пьесы.
Виктор занял место Лены, а она примостилась между ним и подругой на уступе между двумя креслами, который выдвигал ее несколько вперед. Эта подробность важна тем, что Виктор, не поворачивая головы, мог постоянно видеть Лену перед собой и не стараться особенно наблюдать за происходящим на сцене.
Впрочем, он и не старался.
До него лишь доносились реплики, обрывки фраз, к ним он тоже особенно не прислушивался.
Он ничего не ждал от этой встречи, но ему было интересно, как всё пойдет дальше. Во всяком случае, никто с ним подобным образом никогда не разговаривал, и уже в этом был свой интерес. Интерес был и в том, что девушка была красива, а он, по его твердому убеждению, имел вполне обыкновенную внешность. Правда, он был рослым, а профессия, которой он занимался, сделала его физически крепким человеком, но в пределах самых общепринятых.