Долгая тропа войны [= Долгая дорога войны, Тайник из космоса]
Шрифт:
К их опасениям, молодая женщина быстро продемонстрировала себя как успешного правителя. Частично это определялось тем, что Лезпет во многом полагалась на советы дядюшки.
К тому же ее успешность быстро привела к популярности.
И поэтому Зеленые, решив, что война со Скего разрушит и без того ослабленный Кайво и что убийство женщины-пфез — их патриотический долг, сговорились со Скего.
Этой ночью Зеленые и несколько агентов скего совершили попытку покушения. Третья Армия, офицеры и сержанты которой в основном являлись Зелеными, подняла мятеж. Сначала они вступили в бой с преданным пфез
Той ночью на улицах города и крышах домов завязались кровавые сражения. Часть города охватили пожары. Еще до наступления утра часть города (беднейшие районы) сгорела дотла. Но победила Первая Армия, которая поспешно прибыла из загородных лагерей, располагающихся в пяти милях от границ Кайво.
Ночью Жем и Бенони приняли участие еще в нескольких сражениях. Покинув дворец, Лезпет повела своих последователей в уличные бои. Хотя она почти не принимала учатия в настоящих сражениях, но проявила себя этой ночью как стратегический гений. А почему бы и нет, говорили упоенные победой последователи пфез. Ведь она же внучка Вийа Мохсо, великого генерала, уничтожившего варварских захватчиков Тензи!
Весь следующий день, вместо того чтобы отдыхать, Лезпет при помощи хлыста и огня допрашивала пленников. Она приказала арестовать всех спикеров из числа Зеленых и их семей.
Многие, понимая, какая участь им уготовлена, уже бежали на север, прихватив семьи. Или, в некоторых случаях, оставив своих родственников в Кайво. Этих бедных несчастных неудачников тотчас же лишили гражданства и продали в рабство.
А собственность конфисковали в пользу государства.
К вечеру четвертого дня Лезпет держала весь Кайво под жестким контролем. Действие Нерушимого Соглашения опять приостановили — на время чрезвычайного положения, большинство Зеленых были убиты, арестованы или сбежали. Группа энтузиастов из простого народа и алых кефлвий предложила Лезпет корону, приняв которую пфез считалась бы императрицей.
Она, однако, отказалась, сказав, что Нерушимое Соглашение необходимо восстановить, а граждане Кайво должны всегда оставаться свободными и тому подобное…
Толпа восторженно приветствовала Лезпет и провозгласила, что никто не мог бы стать лучшей пфез, даже мужчина.
Бенони изумлялся всему происходящему и размышлял, что же случится с Кайво дальше. Если Кайво был ослаблен и раньше, остались ли какие-то силы сейчас? Часть города разрушена, Третья Армия уменьшилась наполовину, множество офицеров убиты либо покинули страну, чтобы сражаться на стороне Скего. Если народ Айзонах придет, чтобы сражаться за Кайво, успеет ли он прибыть до того, как нагрянут скего из Северных морей, перебьют обитателей Кайво и продадут их в рабство?
На пятый день, стоя на углу улицы после триумфального парада Первой Армии, Бенони встретил странного человека — высокого парня, носившего зеленый тюрбан и ниспадающие белые одежды. Нижнюю часть лица незнакомца закрывала вуаль, которую он носил, очевидно, как украшение или из религиозных соображений, поскольку ткань была слишком прозрачной и не скрывала черт его лица — очень темную кожу, темносиние глаза, крючковатый нос и тонкие губы. Черная с проседью борода свисала до середины груди. Странный
Бенони некоторое время наблюдал за незнакомцем и вскоре понял, что тот тоже наблюдает за ним. В конце концов, когда толпа схлынула, человек заговорил с Бенони. Хотя парень свободно говорил на кайво, в его речи слышались какие-то странные звуки.
— Незнакомец и брат, — сказал он, — разреши мне представиться. Я Хиджи Алфату ибн Абду из земли Кхеми, которую я иногда в шутку, а иногда всерьез называю Ав Хичмакани. Что означает «из ниоткуда», если ты простишь столь вольный перевод. О, незнакомец, не сочтешь ли ты меня невоспитанным, если я спрошу, как тебя зовут и из каких ты дальних земель?
— Конечно нет, — ответил Бенони, улыбаясь, хотя и чувствуя неловкость. — Я Бенони, сын Хози, и я происхожу из народа финике, живущего в земле Айзонах. Но скажи мне, как ты узнал, что я не из Кайво?
— Я услышал несколько слов, которые ты сказал черному человеку, который только что ушел, — ответил Алфату ибн Абду. — Прости мою кажущуюся нескромность, но я обладаю острым слухом и знаю множество языков, возможно, больше, чем кто-либо на земле, хотя мои враги и некоторые друзья часто злословят по этому поводу. Я немедленно смог определить, что ты вообще не местный. Хотя твой язык отдаленно похож на кайво.
— Ну да! — удивился Бенони. До сих пор юноша полагал, что язык айзонах и язык, на котором говорит Жем, происходят из одной языковой группы, а вот кайво — совершенно иностранного происхождения и не имеет никакого отношения к инкличу.
— Что? Айзонах? Так, значит, то, что я слышал — правда. Что два дикаря, прости за выражение, прошли тысячу или больше миль с запада, пробираясь из ужасной пустыни, страны извергающих огонь гор и разрушающих дома землетрясений?
— А где находится Кхеми? — спросил Бенони.
— Гораздо дальше, чем твоя пустыня, друг мой. В десять раз дальше, если идти по прямой. А если считать путь, который прошел я, — в сорок раз дальше. Путь тот извилист, как полет пьяной вороны. Кстати говоря, не окажешь ли почтение, позволив мне угостить тебя напитком?
— Я не пью, — ответил Бенони, готовый обидеться, если новый знакомый засмеется.
— О, сколь приятно моему сердцу встретить верблюда так далеко от берегов моей родной реки. Зато я пью. Моя религия запрещает употребление алкогольных напитков, поэтому я пью все прочее. Пошли, я куплю тебе чашку отвратительного варева, которое здесь называется кофе.
— Благодарю. Но у меня назначена встреча, на которую я не могу опаздывать.
— Очень плохо. Возможно, как-нибудь в другой раз. Хотя, учитывая последние события, лучше не строить никаких планов на будущее. Возможно, место нашей встречи окажется разрушенным, или будет убит один из нас, или он сбежит ради спасения собственной жизни. Все-таки скажи мне, так ли опасно путешествие в твою далекую страну? Я говорю это, конечно, шутя, потому что я всегда отправляюсь только в опасные путешествия. Ах, как бы хотелось вновь побывать дома, увидеть пирамиды и каменного сфинкса, и холодные воды реки, за которой я впервые увидел свет восточного дня.