Долгая зима
Шрифт:
Однако папа дал ей вилы и разрешил попробовать. Вилы были очень большие, а Лора не умела с ними управляться, и хотя она изо всех сил старалась, папе пришлось самому разравнивать сено.
Солнце и ветер стали обжигать всё сильнее. У Лоры от усталости дрожали ноги, и пока фургон ехал за новой порцией сена, она радовалась, что может отдохнуть. Ей так хотелось пить,
Папа велел Лоре не пить сразу много воды, поэтому она отпила только маленький глоток, но вдруг с удивлением остановилась, а Кэрри захлопала в ладоши и радостно воскликнула:
— Не говори папе! Пусть он сам попробует!
Вместо воды мама прислала им имбирного лимонада. Она добавила в холодную воду сахара, уксуса и имбиря. Имбирный лимонад согревает желудок, и в жаркий день от него не тошнит, как от холодной воды. Это лакомство превратило первый день Лориной работы на сенокосе в настоящий праздник.
К полудню стог был закончен. Папа разровнял верхушку, чтобы с неё стекала дождевая вода. Эта работа требует большого умения.
Когда они пришли домой обедать, мама внимательно посмотрела на Лору и спросила папу:
— Может, ей было слишком тяжело, Чарльз?
— Нет, нет! Лора у нас крепкая, как хорошая французская лошадка. Она мне отлично помогла. Без неё у меня на этот стог ушёл бы целый день, а теперь я успею до вечера накосить ещё травы.
Лора очень гордилась своей работой. Руки у неё болели, спина болела, ноги тоже болели, а когда она легла спать, всё заболело так сильно, что на глаза навернулись слёзы, но она никому ничего не сказала.
На следующий день они с папой сложили ещё один стог. Руки и ноги у Лоры стали привыкать к работе и уже не так сильно болели. Ей нравилось смотреть на стога, которые она помогла папе сложить. Два стога они поставили по обеим сторонам хлева, ещё один, длинный, на крыше землянки, а под конец поставили ещё целых три.
— Теперь я начну косить на болоте, — сказал папа. — Мы запасём побольше сена, а весной, когда приедут новые поселенцы, постараемся его продать.
Болотная трава была выше и толще бородачевника, и у Лоры не хватало сил управляться с вилами, но утаптывать сено она могла.
Когда всё было собрано, папа забрался на фургон с сеном, но Лора заметила:
— Ты забыл одну копну.
— Где? — удивился папа.
— Вон там, в высокой траве.
Папа поглядел в ту сторону, куда показывала Лора.
— Это не копна, Бочоночек. Это домик, где живут ондатры. Давай подойдём поближе и посмотрим. Лошади подождут, — сказал он и, раздвигая жёсткие стебли, двинулся вперёд.
Трава была намного выше Лоры, и она не видела ничего, кроме папиной спины. Земля под ногами была мягкая, у корней травы стояла вода.
Вдруг впереди показалась большая блестящая лужа, а на краю лужи — домик ондатры. Домик был выше Лоры и такой широкий, что она не смогла бы охватить его руками. Твёрдые закруглённые стенки и верхушка были тёмно-серые. Ондатры разгрызли сухую траву, хорошенько перемешали её с глиной и обмазали свой домик, чтобы укрываться в нём от дождя и ветра.
Входа
Папа сказал, что за этими толстыми стенами ондатры спят. Каждая семья, сбившись в клубочек, лежит в отдельной комнатке, окружённой травой. Из комнат можно выйти в длинный покатый коридор. Этот коридор проходит через весь домик сверху донизу и ведёт прямо под воду. Это и есть вход в домик.
После захода солнца ондатры просыпаются, сбегают вниз по гладкому глиняному полу коридора, ныряют в чёрную воду и глухой тёмной ночью выходят на поверхность. Всю ночь напролёт они плавают и играют в воде под звёздами и луной, лакомятся корнями, стеблями и листьями водяных растений и трав, а когда на тёмном небе забрезжит серая призрачная заря, опять погружаются в воду и входят в дом через подводный выход. Мокрые с ног до головы, они пробираются вверх по коридору, каждая в свою комнатку, опять сворачиваются клубочком и спокойно замирают.
Лора пощупала стену домика. Грубая глиняная обмазка была горячей от жаркого ветра и солнца, но внутри, за толстыми глиняными стенами, было, наверное, прохладно и уютно.
— Похоже, зима нынче будет холодная, — озабоченно покачал головой папа. Это ему совсем не нравилось.
— Откуда ты знаешь? — удивилась Лора.
— Чем холоднее будет зима, тем толще ондатры делают стены своих домов. Такого большого дома с такими толстыми стенами я ещё не видел.
Лора снова взглянула на домик. Он действительно был большой и прочный. Но солнце нещадно палило, обжигая ей плечи сквозь тонкий выцветший ситец; дул горячий ветер, запах прокалённой жаром травы заглушал даже запах сырого глинистого болота, и Лора никак не могла представить себе снег, лёд и лютый мороз.
— Папа, а как ондатры про зиму узнают?
— Понятия не имею. Но они узнают. Господь, наверно, их как-то об этом предупреждает.
— А почему же он не предупреждает нас?
— Потому что мы не животные. Мы люди, и, как сказано в Декларации Независимости, Господь создал нас свободными. Это значит, что мы должны заботиться о себе сами.
— А я думала, что о нас заботится Господь, — задумчиво проговорила Лора.
— Он и заботится — но только до тех пор, пока мы поступаем правильно. И он даёт нам совесть и ум, чтобы мы знали, как поступать правильно. Но Он позволяет нам поступать так, как мы хотим. В этом и заключается разница между нами и всеми прочими существами, которые живут на земле.
— А ондатры не могут поступать так, как им хочется?
— Нет, — отвечал папа. — Почему — не знаю, но ты и сама видишь, что не могут. Посмотри на их дом. Ондатры должны строить именно такой дом. Так всегда было и так всегда будет. Совершенно ясно, что никаких других домов они построить не могут. А люди строят всевозможные дома. Каждый человек может построить себе любой дом, какой ему вздумается. И если этот дом не защитит его от непогоды, значит, он сам виноват, потому что он свободен и независим, и никто не мешал ему выбирать.