Долгие ночи
Шрифт:
Сегодня они здесь восстают, завтра там… Вот царские генералы и бьют их по отдельности…
Берс говорит, что в западных странах бедные выступают более организованно. Там много заводов, фабрик. И люди, которые работают на них, более сознательные и организованные. А в какой-то Германии появились даже два человека, которые учат любые народы тому, как бороться с угнетателями, как создать общество, где бы все люди и народы стали равноправными. У этих двух мудрецов много последователей не только на западе, но и в России. Их жайны переведены на русский язык. И в самой России, оказывается, есть немало защитников народа. Умных, смелых, мужественных. Они выступают против царя и помещиков, за свободу не только русского, но и всех народов. Немало и таких, что подняли свой голос в защиту горцев. И Берс читал их жайны, переводя на чеченский:
ПриветствуюУ Алибека дыхание перехватывало. Как здорово сказано:
"Прекрасен ты, суровый край свободы!"
Там поразить врага не преступленье; Верна там дружба, но вернее мщенье; Там за добро — добро, и кровь — за кровь, И ненависть безмерна, как любовь… Темны преданья их. Старик-чеченец, Хребтов Казбека бедный уроженец, Когда меня чрез горы провожал, Про старину мне повесть рассказал…Берс читал и читал. И слушал его не один только Алибек, но и все. Маккал же, закрыв глаза, покачивался в такт стихов. Вот на горцев напал враг, и жители уходят из родных мест:
Но что могло заставить их Покинуть прах отцов своих И добровольное изгнанье Искать среди пустынь чужих? Гнев Магомета? Прорицанье? О нет! Примчалась как-то весть, Что к ним подходит враг опасный, Неумолимый и ужасный, Что все громам его подвластно, Что сил его нельзя и счесть…И горцы покидают могилы предков, уходят на чужбину:
Но вольность, вольность для героя Милей отчизны и покоя. В насмешку русским и в укор Оставим мы утесы гор. Пусть на тебя, Бешту суровый, Попробуют надеть оковы…Какой ум, такой талант! О, как непохожи эти байты [63] на печальные чеченские назмы [64] .
63
Байт — стихи, стихотворение.
64
Назм — религиозное песнопение.
— Кто написал эти прекрасные байты? — не вытерпел Алибек.
— Их написал один молодой русский офицер. Он глубоко сочувствовал горцам, осуждал царя за войну против них.
Аул, где детство он провел, Мечети, кровли мирных сел — Все уничтожил русский воин… Горят аулы, нет у них защиты, Врагом сыны отечества разбиты, И зарево, как вечный метеор, Играя в облаках, пугает взор. Как хищный зверь, в смиренную обитель Врывается штыками победитель, Он убивает старцев и детей, НевинныхВ смелых глазах Алибека заблестели совсем детские слезы. Он бы ни за что не показал их людям, но сейчас забыл о присутствующих. Перед глазами мелькали битвы, сожженные аулы, мертвые женщины, старики.
Раз — это было под Гихами — Мы проходили темный лес, Огнем дыша, пылал над нами Лазурно-яркий свод небес…Опять Алибеку слышались грохот пушек, треск ружей, звон булата… А среди них тот же голос:
Я думал: "Жалкий человек. Чего он хочет! — небо ясно, Под небом места много всем, Но беспрестанно и напрасно Один враждует он — зачем?"Берс умолк. И все молчали. Затем Алибек внезапно нарушил суровую тишину, вслух повторил последний бейт и спросил:
— Действительно, почему люди враждуют между собой? Почему не все думают так, как этот славный русский офицер? Где он, этот герой?
Берс печально улыбнулся.
— Нет его, Алибек. Такие люди недолго живут.
— Умер?
— Нет. Его убили.
— Кто? За что?
— Он пал на земле Кавказа, которую любил как сын и как сын воспевал. Убили же его за то, что он любил свободу, любил людей, клеймил царя и его палачей. Да не только он один пал жертвой царя…
* * *
— Я вам, ребята, рассказывал, как мужики восставали против царя. Это понятно, мужики бедны и бесправны. Но против гнета и произвола богатых восстают и сами богатые. Таких мало, но они всегда были и есть. Да, они богатые, да, для них открыты двери к счастью, но они видят и несчастья своего народа. Они переходят на его сторону. Это настоящие сыны страны.
— Берс рассказал о таких. Начал с какого-то Радищева, который был приближенным царя, но тоже писал жайны. И в своих жайнах не восхвалял царя и его власть, наоборот, писал о бедствиях народа, о его тяжелой жизни, о бесправии и клеймил царя и помещиков. Царь его сослал в далекую холодную Сибирь. Выдержал Радищев, отбыл срок и вернулся. Тогда царь устроил на него гонения. И Радищев покончил свою жизнь самоубийством…
Лет сорок назад даже богатые русские офицеры сговорились свергнуть царя и его сторонников, чтобы освободить народ. Они подняли войска в Петербурге и других городах. Но их было мало, и с ними жестоко расправились. Пятерых главных повесили, сотни сторонников сослали в Сибирь и на Кавказ. Умышленно погнали на войну с горцами. Ведь царь знал, что они с горцами воевать не хотят, но надеялся, что их здесь могут убить…
— И они сражались против нас? — спросил Кюри.
— Конечно, — ответил Берс — Им некуда было деться, ведь их разжаловали в солдаты. Были они полковниками, стали рядовыми.
Дали ружья и приказ: идите и стреляйте в горцев! Не будете стрелять — расстреляем.
— Почему они не перешли к нам? Как Васал, Жабраил и многие другие?
— От того не стало бы легче ни им, ни горцам.
— Почему?
— Потому что они были умными людьми и видели всю безнадежность борьбы горцев против могущественного государства. Знали, что рано или поздно нам придется покориться царю. Они призывали царя и генералов не проливать кровь горцев. Убеждали, что нас можно покорить не оружием, а добрыми, человеческими отношениями, создавая у нас школы и больницы, приучая торговать и использовать богатства края для расцвета здешних народов. Конечно, царь и генералы не послушались их. Если уж они не думают о счастье своего народа, то о других — тем более.