Долгие южные ночи
Шрифт:
— Она уже не страдает, — прокомментировала Руби.
— Не следовало бы скупиться на какие-то маленькие удовольствия для своей тети, особенно учитывая то, что она чуть не ушла из жизни после ее прошлых… разочарований, — многозначительно укорила Перл.
— Уверена, кузине Корэл было бы интересно услышать, что ее считают «разочарованием».
Перл страшным шепотом уточнила:
— Я говорю не о дорогой Корэл, а только об обстоятельствах ее зачатия.
Поскольку в этот момент Руби отмеряла новую нитку, она просто пожала плечами:
— Продавец надеялся
— Руби Джефферсон! — Перл перевела на дочь гневные голубые глаза. — Кого я родила?!
— Остановитесь обе! — Мэгги вскочила на ноги. Эти ссоры между матерью и бабушкой сводили ее с ума. Когда-то мать потерпела крушение в попытке порвать со строгими традициями Юга, которые старалась поддерживать Перл. Перл никогда не прощала ей этой попытки, а Руби не могла простить себе поражения. И обе переносили этот конфликт на Мэгги — Руби, проповедующая независимость, и Перл, истово следующая традициям. — И не из-за кары Божьей я потеряла работу, и не потому, что тетя Опал, когда-то соблазненная…
— Магнолия Блоссом Джефферсон! Я не желаю, чтобы в этом доме звучали подобные слова!
Услышав свое полное имя, Мэгги стиснула зубы и поправилась:
— …что более сорока лет назад ее добродетель была похищена каким-то коммивояжером…
— Леди, потерявшая честь, оправиться никогда не сможет.
— Мама, — вставила Руби, — я оправилась.
— Это потому, что ты потеряла то, чего не имела.
— Бабушка!
Руби не успела произнести ответную реплику, поскольку в этот момент прозвучал входной звонок.
Разговор сразу прервался, и женщины уставились на дверь.
— Магнолия, кажется, к нам посетитель. — Бабушка, сидя во главе стола в вышитом гарусом кресле, привычно привела себя в порядок и сложила руки на коленях. Кивнув седой головой, она подала знак Мэгги открыть дверь.
Мэгги не любила участвовать в этой игре, потому что невыносимо было каждый раз при неожиданном звонке в дверь видеть едва уловимое разочарование в глазах бабушки.
— Руби, дорогая, не сутулься.
Мать Мэгги выпрямилась. Вопреки возражениям Руби отец Мэгги тоже считался возможным гостем. Откровенно говоря, Мэгги не узнала бы его, даже если бы он появился на их пороге, потому что он и мать расстались еще до рождения Мэгги.
Телевизор гремел, поэтому без всякого приказания Мэгги предупредила тетушку Опал, чтобы та успела примкнуть к живописной группе, поскольку было возможно и появление с честными намерениями коммивояжера после его позорного бегства. Опал, тщательно причесанная и одетая в платье, соответствующее модели последней «мыльной оперы», оторвалась от телевизора и, присоединившись к остальным, устроилась на небольшом диванчике напротив Перл.
Появление посетителя в столь определенное время позволяло бабушке надеяться, что годы ее преданности наконец-то вознаграждены. И даже Мэгги, хоть никогда о таком исходе подобных историй не слышала, находила ее ожидания обоснованными.
В то же время она была не настолько горда, чтобы и самой не ждать посетителя — этакого прекрасного рыцаря
— Держись, — приказала она себе, открывая дверь.
Голубые глаза блеснули ей навстречу из-за толстых стекол очков в черной оправе.
— Это «Школа обаяния» Джефферсон?
— Да, — ответила она, отметив про себя и полиэстеровые брюки без ремня и с бахромой, колеблемой легким ветерком, и теннисные туфли, и рубашку с короткими рукавами и накладными карманами. Она вздохнула: даже оправа у очков была сломана. Невозможно было одеться удачнее… для хорошей шутки.
— Ну, тогда… — мужчина развел руками, — воспитайте меня! — Он засмеялся. По крайней мере тот звук, который он издал, Мэгги сочла за смех.
— Всего доброго! — самым чарующим тоном произнесла она и захлопнула дверь.
Звонок тотчас зазвенел опять.
Мэгги неохотно снова открыла дверь. Уже было несколько странных телефонных звонков, но до сих пор никто не беспокоил ее лично.
— Я пришел по поводу вот этого, — мужчина размахивал перед ее лицом рекламным листком.
Мэгги инстинктивно отступила назад, что незнакомец принял за приглашение войти.
— Вы желаете узнать о занятиях для ваших детей? — Если его дети хоть сколько-нибудь похожи на папашу, ей придется слишком много работать.
— Черт, нет, пардон… — (Этот осел еще и заикался.)
Мэгги постепенно отступала в холл.
Мужчина двигался за ней до тех пор, пока они не появились в дверях гостиной.
— Я желаю научиться обходительному общению, — цитировал он объявление. — Я хочу чувствовать себя уверенно в обществе… побороть страх неудачи… облегчить отношения с персонами противоположного пола.
Мэгги поморщилась: сочинение Опал обещало возможность приобретения элегантных манер Юга, но, прочитанное вслух, звучало несколько цветисто.
— Магнолия, джентльмен к тебе? — с надеждой спросила Перл.
— Ох, нет. Ну да, но…
— Ты могла бы представить его нам.
— Бабушка, это… — Мэгги запнулась. — В общем, джентльмен справляется о поступлении в нашу школу.
— Как его зовут?
— Мы до этого еще не дошли. — Мэгги рассердилась на себя за то, что настолько утратила контроль над собой.
— Митчелл Маккормик.
Митчелл Маккормик нетвердой походкой подошел к Опал, схватил и потряс ее руку, потом добрался до Руби. Та пристально посмотрела на него и взмахнула иголкой, продолжая стегать одеяло.
В некотором замешательстве он попятился.
К несчастью, чайный столик оказался как раз позади него.
— Мистер Маккормик! — Мэгги подхватила кувшин с охлажденным чаем. Поднос с лимонным печеньем и чайный серебряный сервиз она подхватить не успела.
Митчелл, с комическим выражением удивления и ужаса, тщетно старался сохранить равновесие, но, зацепившись за столик, растянулся у ног Мэгги. Очки соскользнули у него с переносицы, и он посмотрел на нее печальными голубыми глазами.