Долгих лет царствования
Шрифт:
– Особая вода? – повторила Мадлен. – Вода, которую привозят из какой-то сказочной горы весной, чтобы давала вечную жизнь тем, кто её выпьет? Что-то вроде этого?
– Да. Тогда воду могли отравить задолго до прибытия в замок – и держать, пока не придётся делать пирог.
Наоми повернулась к Фицрою.
– Твой отец ничего такого не говорил?
Он покачал головой.
– Даже если он и планировал подобное, то явно забыл мне об этом сообщить. Может быть, это в его письмах – но отец любил хвастать! Будь это особенным, он бы сказал.
Все предположения бессмысленны – мы могли бы просто выполнить тест!
– Надо добраться до дворцовой кухни – единственный способ узнать. Протестировать все ингредиенты.
Фицрой кивнул.
– Я пойду сегодня ночью.
– Нет-нет. Ты не сможешь всё принести, да и пропустишь случайно что-то важное.
– А это безопасно?
– Это надо сделать.
В первую очередь, надо покинуть Форт. Да, конечно, сейчас моя стража немного истощена, но за вратами и мостом всё ещё наблюдают. И как королева, я могла бы пройти – но нельзя же, чтобы стража меня сопровождала! Нельзя привлекать к расследованию лишнее внимание!
В конце концов, если забыть о страже, это довольно просто. Уйти среди ночи, пройти по скрытому проходу. Фицрой отвлечёт стражу, мы выйдем пусть немного мокрые, но невредимые.
Оставить Форт было трудно, но решение Фицроя – и вовсе наглость. Без макияжа, в простых платьях, с волосами, заплетёнными в обычные косы, я, Мадлен и Наоми стали бы незаметными. Никто не ждёт побега королевы – никто бы не присматривался. А вот Фицрой был бы более заметен – так что и не пытался скрыть свою личность. Он уверенно зашагал к вратам и попросил стражу открыть их для него и его подруг.
– Сбегаешь, Фицрой? – спросил стражник. – Не могу сказать, что виню тебя.
– Не сегодня, Миллс, просто хочется на время покинуть эти унылые стены.
– И за это винить не могу, - вздохнул стражник. – С удовольствием бы присоединился. Удачи, - и нам так просто открыли врата, опустили мост, позволяя уйти в город.
Впервые я видела тёмные окна дворца, сады без присмотра… Всё казалось таким мирным за этим забором из кованного железа, а река так спокойно отражала звёзды!
Ворота оставили без присмотра, скрепили тяжёлым навесным замком. Фицрой вынул из кармана ключ, открывая их. Я даже не спрашивала, где он его нашёл.
– Ну что ж, думаю, нам повезло, - вздохнул он, - что смерть отгоняет мародёров.
– Мародёров?
Он удивлённо посмотрел на меня.
– Замок почти что обшит золотом, разумеется, люди хотят забрать всё, что можно! Но убийство, кажется, их присмиряет.
Не слишком обнадёживает. Золото есть золото, вопреки всем суевериям, и какие-то там неприятности воров точно не остановят.
Но пока мы шли по узкой тропинке вниз по лужайке, никого так и не встретили. В траве лежали осколки фонарей, печально падали с деревьев последние листья, красочные плакаты были изорваны ветром и дождём.
– Здесь никого не было, - промолвила я. – Здесь
– Твои советники хотели, чтобы всё осталось нетронутым.
– Для расследования?
Фицрой кивнул.
Мы подошли к задней части дворца, к двойным дверям, что вели в зал. Даже сейчас, когда прошла целая неделя, двери были приоткрыты, будто бы приглашали нас внутрь. Дворец замер во времени, застыл в ночь падения двора.
Дверь скрипнула, когда мы толкнули её, проходя внутрь.
Столы после банкета ещё стояли на местах, но тарелки сбили на пол. У потолка ворковали голуби, на пол были брошены инструменты. И я сидела за этим столом, и умерла бы, если б не ушла.
Глаза Мадлен заблестели от слёз.
– Вот как это было. Вот где они все умерли.
Фицрой молча прошёл вдоль зала, перешагивая через стулья и рассыпавшиеся драгоценности.
Я повернулась за месте, рассматривая зал – такой тревожный, такой тихий… Оборванный посреди праздника – и мёртвый. Кто-то пытался убрать от тел, удалить всё, что можно – и праздник будто бы замер. Все ушли, но забыли вернуться.
– Нам надо на кухню, - промолвила я. – Ты знаешь дорогу?
Мадлен кивнула. Она провела нас сквозь другую дверь по коридору, освещённому только лунным светом, в котором так ярко сверкали позолоченные стены.
Шаги эхом отражались по коридору. Я схватила Фицроя за рукав, кивая по направлению звука. Мародёры. А если нас увидят? Признают ли во мне королеву или увидят просто конкурентов, охотников за сокровищами?
Проход был заставлен статуями и вазами ростом с человека. Я спряталась за одной из вас, и Фицрой вжался позади меня, прижимая меня к холодной стене – я чувствовала, как билось моё сердце.
Мадлен и Наоми скрылись за статуей, показывающей двух влюблённых.
Шаги приближались. Дыхание Фицроя обжигало затылок.
Из-за угла показался мужчина.
Холт.
Я ахнула, и Фицрой зажал мой рот ладонью, пытаясь подавить звук. Холт шагал по коридору, осматривая всё, будто бы оно ему принадлежало, и плащ развевался за спиной.
Что он делал.
Я ждала, пока он наконец-то не повернул за угол, а после выскользнула из-за вазы и прокралась следом за ним. Фицрой поймал меня за руку, но я только вывернулась из его тёплых пальцев. Я должна была увидеть, что тут забыл Холт, зачем он пришёл.
Поворот, поворот… Фицрой поймал меня за руку, притягивая к себе.
– Стой, - прошипел он мне на ухо, - я знаю, куда он идёт.
Я бросила на него быстрый взгляд.
– Куда?
– Это дорога в святыню Забытых. Единственное, что есть внизу.
– Во дворце есть храм?
– Разумеется! Даже если отец не верил в Забытых, это не значит, что он упустил бы возможность похвастаться золотом.
Я кивнула, вновь загнула вперёд, но он потащил меня обратно.
– Подожди. Мы посмотрим, когда он уйдёт.