Dolgin.indb
Шрифт:
Но вспомним Акерлофа и суть того, за что он получил Нобелевскую пре-
мию. Вовсе не за «клеточки» и не за умственную каллиграфию, а за работу
по опредмечиванию чрезвычайно смутных ощущений. Среди экономис-
тов и до Акерлофа витали сомнения в априорной пользе конкуренции, в
том, что она всегда однозначно работает в плюс; об этом не раз писалось.
Но Акерлоф назвал ключевую причину: если потребитель не в состоя-
нии оценить качество продукта или услуги,
тать в минус. В статье о рынке «лимонов» он показал, как это происходит
и каким образом с рынка вышибаются лучшие. Статья произвела фурор
в мире 15 лет назад, а Нобелевскую премию Акерлоф получил только в
2001 году, много позже, чем к нему пришло широкое признание.
4
О КНИГЕ
Или другой пример. 30 лет шла дискуссия о формулировке теоремы
Коуза. (Мудрый Коуз от нее дистанцировался. Высказался он позже в
предисловии к переизданию своих классических статей.) На мой взгляд, на этапе становления соль не в безупречности формулировок. Тот же
Коуз первым четко указал на трансакционные издержки – в дальнейшем
их уже трудно было игнорировать. Тем самым в головах совершилась
революция. Оказалось, что общественные и экономические системы в
процессе своего существования преодолевают некое сопротивление, ко-
торое можно сделать зримым через понятие трансакционных издержек.
Прежде экономическая наука этого не видела и в ряде областей оказыва-
лась беспомощной.
Филигранное оттачивание формулировок – очень важное, хотя и
особое направление деятельности. При том что книга в этом плане ос-
тавляет простор для дальнейшего уточнения, данная в ней трактовка
ухудшающего отбора совершенно верно передает суть теории Акерлофа: в отсутствие специальных институтов конкуренция может приводить к
негативным последствиям. Причем в культуре эта проблема стоит осо-
бенно остро, поскольку договориться о качестве здесь, пожалуй, труд-
ней, чем где бы то ни было. Можно бесконечно совершенствовать трак-
товку ухудшающего отбора, можно даже спорить о существовании этого
феномена в культуре. Хотя лично для меня наличие этой тенденции оче-
видно. Как очевидно и то, что на цену билета в кинотеатр больше влияют
достоинства кресла и продажи попкорна, чем собственно экранное дейс-
тво. А раз так, неважно, все сферы охватывает ухудшающий отбор или
лишь некоторые, во все времена действует или нет, – необходимо искать
противоядие – этим, по большому счету, автор и занят.
Тут мы переходим к третьей, самой важной для меня линии книги.
Есть такая малоприметная и на удивление
кая роль, как придумывание и строительство институтов. Роль зачас-
тую закадровая, потому что среди экономистов-теоретиков бытует мне-
ние, будто институты появляются сами по себе: коль скоро возникает
спрос, находится и ответное предложение. Но это совершенно не так.
Имена первопроходцев по обыкновению стираются, и кажется, что все
произошло спонтанно. Кому, например, придет в голову мысль, что дет-
ский сад сложился не сам собой, а его придумал Роберт Оуэн с учени-
ками? А между тем они много чего изобрели и опробовали: и удачного, и того, что не прижилось. То же самое с участием рабочих в прибылях
предприятия – впервые такую схему внедрили ученики Оуэна в Англии.
Еще пример – система самообслуживания, изобретенная в первой поло-
5
О КНИГЕ
вине ХХ века в шведском потребительском кооперативе и повсемест-
но распространившаяся впоследствии. Кажется, будто новый институт
возник сам по себе. В действительности же у его истоков стоят конкрет-
ные люди. Существуют изобретатели, которые как в технике, так и в со-
циальной инженерии должны приложить определенные усилия, чтобы
спонтанный по внешней видимости процесс стартовал и дозрел до той
стадии, когда общество окажется способным его подхватить.
Александр Долгин продуцировал нечто подобное, в результате
чего на выходе может возникнуть новый институт – это, по моему
убеждению, главное в книге. В основу положены две реформаторские
идеи – коллаборативная фильтрация и патронатная постфактумная
оплата за культурные блага. Обе они завязаны на деньги и порознь
мало что дают, но вместе они обещают инновационные результаты.
Мне с самого начала были интересны эксперименты Александра
Долгина. Когда шли серии исследований «Театрон» и «Синема» по ап-
робации двухэтапной оплаты за кино и театр, я опасался, что в театре
картина получится иной, чем в кино. Мне казалось, что идея приме-
нима только к тиражным областям культуры. Театр же малотиражное, ремесленное искусство, а в ремесле иная, более прозрачная обратная
взаимосвязь между потребителем и производителем. Но оказалось, что в театре работает примерно та же логика, что и в кино. А раз так, то коллаборативная фильтрация может с успехом применяться в раз-
ных сферах. Вообще идея защиты от ухудшающего отбора в культуре
с помощью коллаборативной фильтрации и участия потребителя в до-