Долгий поцелуй на прощание
Шрифт:
— Замолчи! — выкрикнула Кэт. — Просто… замолчи!
— Я только хочу сказать, — голос Данта был необычно мягким, — что ты слишком дорожишь этим парнем. И так несправедливо, что ты проводишь с ним совсем мало времени. Вот и все. Не нужно истерик. Оборонительных истерик, — добавил он еще тише.
— Что, черт возьми, тызнаешь о моихчувствах к нему?
— Ну, Кэт, — вмешался Гарри, — ты же ходишь по дому в его халате, постоянно о нем говоришь, не звонишь ему, хотя хочется, а твой шкафчик в кухне полон его фотографиями…
Кэт яростно взглянула на него.
— Да, точно, — Гарри поднял руки. — Я съел
— Водит тебя за нос, — закончил вместо него Дант.
Оба парня смотрели ей в лицо — Дант вопрошающе, Гарри — встревоженно.
— Что это вы имеете в виду?
— Ладно, забудь. — Дант поднял руки. — Давай просто… забудем об этом. Пойдем куда-нибудь и напьемся. Репетиция перед завтрашним. Попросим Кресс пустить к себе в бар. Затем все четверо устроим потасовку на Олд-стрит, и нас арестуют. Я всегда мечтал встретить Новый год в тюремной клетке.
— Да, пойдем, погуляем, — сказал Гарри, потирая ногу Кэт.
«Словно я Лабрадор его матери!» — подумала девушка.
— Не обращай внимания на Данта, — добавил он, когда тот пошел искать свои ботинки. — Он просто… ты же знаешь.
Кэт не считала, что хочет знать, каков Дант. От виски она всегда становилась смущенной, а потом сентиментальной. Передача об историях из жизни — и бесстрастный взгляд на себя и Джайлса — вызвали в ней бурю эмоций. Она была слишком пьяна, чтоб справиться с ними, и от этого сердилась. Кэт ужасно не любила терять самоконтроль. Поэтому-то она никогда и не хотела пробовать наркотики. А теперь мало того, что она напилась (отчасти, к ее стыду, рождественскими ликерами), но и вся страна видела их неуклюжую встречу с Джайлсом. Это даже не позабавило ее. Люди по всей стране будут их обсуждать. Смятение охватило ее.
— Все не так, как выглядит, — пробормотала она.
— Конечно, — уверенно сказал Гарри, теребя кудряшки на ее макушке. Кэт инстинктивно отстранилась. — Пойдем.
ГЛАВА 25
Телефон Кэт зазвонил после десятиминутного перерыва в четвертый раз. Даже не глядя не дисплей, она знала, кто это.
Было утро четверга. Корректура «Смерти в гостиной» задерживалась уже на два дня. У Кэт совершенно не было времени заняться ею раньше. Впрочем, рукопись так и лежала бы на самом дне папки «Неотложные дела», если бы не разговор с Сарой из производственного отдела — краткий, но выразительный.
За минуты, истекшие с момента последнего звонка Уилла, Кэт удалось сверить с редакторским экземпляром только три страницы гранок, испещренных авторскими исправлениями. Меган за дополнительное вознаграждение согласилась вычитывать эту рукопись и просидела над ней, по ее словам, двадцать три часа. Но Кэт результаты ее трудов не показались впечатляющими: среди всего прочего она нашла «громкие заявления на бублике» и «уписанное за ветхостью обмундирование». Это был иронический детектив, а спрос на такие книжки слишком велик, чтоб оставлять опечатки. Кэт еще не пришла в себя после Рождества, не могла просматривать текст на автопилоте и слишком увлеклась сюжетом. «А может, все так и должно быть», — размышляла она, читая, как синеволосая сыщица пыталась починить «падаль» своего велосипеда.
Не хватало еще разговоров по телефону. Кэт старалась проигнорировать звонки, но они не прекращались. Она положила красную ручку «Биро», вынула изо рта синюю и взяла трубку.
— Уилл, пожалуйста, оставь меня в покое, — твердо сказала Кэт. — Даже если бы я знала, что делает Изабель, я бы не сообщила…
На
Кэт закатила глаза и принялась бессмысленно чирикать на полях гранок паукообразные каракули.
— Ладно, вероятно, она делает ксерокопии. Стоит у ксерокса в шерстяных штанах и красном свитере, разговаривает с кем-нибудь из коллег о стилях вязки и детях, а не потчует россказнями о рождественской вечеринке с ребятами из отдела почты.
Уилл разразился длинной тирадой, и Кэт осторожно положила трубку на кучу бумаг. Взболтав синей ручкой кофе, она отхлебнула достаточно, чтоб набраться сил для дальнейшего разговора:
— Тебе нечего делать? Мне бы очень хотелось посвятить первую рабочую неделю обсуждению того, какое белье предпочитает Изабель, но пара-тройка других дел, требуют самого пристального внимания. Например, новая рукопись Роуз Энн Бартон.
В ответ раздались мученические возгласы.
— Попробуй цветы, — посоветовала Кэт. — Или котенка.
Она повесила трубку. Мимо проходила Изабель с кипой толстых конвертов чуть ли с метр высотой.
— Изабель, позвони, пожалуйста, Уиллу! Только чтобы сказать, что я уволилась и со мной больше нельзя связаться по этому телефону.
— О, не-е-ет, он теперь тебя донимает? — Изабель положила добрую половину конвертов на свободный участок стола Кэт. — Он мучил мою семью все Рождество, я тебе рассказывала. Бедная мама. Он тридцать пять минут изливался, как скучает по мне, и клялся никогда больше не оставлять носков на диване, и потом только маме удалось сказать, что она может позвать меня из кухни. Она пропустила все выступление королевы. Но, заметь, после этого он не звонил целых два часа.
— Ну, уже ведь прошло почти шесть месяцев. — Кэт пристально взглянула на Изабель. — Хотя ты «почти» все еще не хочешь примирения, бедолага уже хочет. Конечно, если тебе это нужно. Разве тебе не было одиноко без него в Новый год?
— Кэт, — удивилась Изабель, — я же говорилатебе, что была у родителей в Эдинбурге!
Кэт испытующе посмотрела ей в глаза и нажала кнопку «отослать», заметив на экранчике номер Элейн.
Изабель сломалась через две минуты.
— Хорошо, мне было немного одиноко, — призналась она. — Ну, даже очень одиноко. Но, ты знаешь, впервые за много лет я могла пойти гулять на Ройал-майл [40] в канун Рождества, и целоваться с полицейскими, и все в таком духе. Я знаю, это не то, что ты хочешь от меня услышать. Притворяться пять лет, что не видишь других мужчин! После этого так здорово поглазеть на ребят в килтах.
— Изабель!
— Ну, ты понимаешь, о чем я. Джозеф Файнс [41] , — Изабель доверительно наклонилась и замолчала. Краска выступила на ее лице. — Нет. Ладно. Наверно, я лучше об этом пока помолчу. Я просто не могу заставить себя отказаться от удовольствия быть одинокой. Я вспомнила, как это прекрасно. — Она на секунду задумалась. — Знаешь, мне далеко не безразличен Уилл. Мы жили с ним со студенческих лет, и мне до сих пор хочется, чтоб у нас все сложилось. Но иногда меня пугаетто, насколько мне нравится быть одной…
40
Старейшая улица Эдинбурга.
41
Британский актер («Влюбленный Шекспир», «Ускользающая красота»).