Долгий путь скомороха
Шрифт:
– Это, какие же?
– Дескать, занимаюсь я непотребством с девками своими и знаюсь с ведьмачкой с Терлецкого озера.
– Ну, с девками понятно, – усмехнулся Ратмир. – Редко кто из бояр не грешит этим… А вот с ведьмами – это серьёзно. Помнится мне, что не жалует Великий государь ведьмачек…
– Нет, скоморох, у меня интереса к другим бабам, кроме моей Матрёнушки. Здесь ты ошибся. И с ведьмачками я не знаюсь. Но только после его наговоров место конюшего Великий государь отдал ему. И теперь этот худородный выскочка нос воротит при встрече со мной.
– Прости, боярин,
– Боярин Демишев. Сосед мой, – зло произнёс боярин Скобелев. – Отобрали у меня владение в Касимове, когда этот татарский князёк перебежал от своих на нашу сторону. Там, в Касимове, их уже полно перебежчиков-то этих.
– Я понял, – неожиданно прервал его Ратмир и поморщился как от зубной боли. – И напоследок на сегодня – расскажи мне, какой она была – твоя Богданушка. В какие игры играла, какие картинки рисовала, что ей больше всего нравилось? Особенно в последнее время.
– О том только её матушка может рассказать. Богданушка в светлице, в тереме росла, и видел я её нечасто. О чём сейчас очень сожалею, – потёр пальцами переносицу боярин Скобелев.
– Тогда завтра с твоего разрешения, боярин, я начну осматривать твои постройки и спрашивать в терему. Но первым делом, мне нужно с утра увидеть место, где нашли твою дочь. Возьму с собой Теодорку, он покажет.
– Делай, как считаешь нужным, скоморох, – кивнул боярин Скобелев. – И, если кто-то будет тебе препоны чинить, тут же мне докладывай. Я быстро с ними разберусь.
– И еще, боярин, в какое время погребение твоей дочери? – спросил Ратмир, отставляя от себя блюдо с остатками студня.
– С утра на отпевание её повезём в Лавру, а после – погребение там же, под папертью. Или что не так, скоморох? – забеспокоился боярин Скобелев.
– Мне обязательно нужно быть и на отпевании, и на погребении, – озабоченно произнёс Ратмир. – И главное – успеть до этого осмотреть место, где её нашли. Попрошу тебя, боярин, ехать на отпевание только после того, как я вернусь с поля.
– Православный ли христианин ты, скоморох? Можно ли тебе будет находиться в православной церкви? Ты понимаешь, о чём ты просишь меня? Это же церковный обычай, – недовольно свёл брови боярин Скобелев.
– Я всё понимаю, боярин. Но и ты пойми меня. Если я завтра с раннего утра не побываю на том месте, где её нашли, то убийца может сам туда приехать и что-то спрятать или подчистить…
– Так ты его можешь там сразу и поймать! – воскликнул боярин Скобелев.
– Ну, это навряд ли, – спокойно заметил Ратмир и добавил: – Хотя, кто его знает. Тем не менее, задержись завтра с отпеванием, пока я не вернусь.
– Не по нраву мне это, но делать нечего. Обещал Луке Дементьевичу во всём к тебе прислушиваться. И одежду я тебе прикажу принести одного из моих сыновей. Негоже будет на погребении в таком наряде быть.
– Лишнее это. Есть у меня подходящая одежда, – Ратмир потёр ладонью лоб. – Пойду я, боярин, в баньку схожу и спать.
– Иди, скоморох… или Ратмиром тебя лучше называть? – неожиданно спросил боярин Скобелев.
– Называй, как хочешь, боярин, – Ратмир глубоко зевнул, прикрывая рот ладонью. – И то и другое мне приятно слышать. Как вернусь утром с поля, так и поедем на отпевание.
– Иди с Богом. Устин тебе покажет, где банька находится, – напутствовал его боярин Скобелев и, тяжело поднявшись из-за стола, вышел вслед за ним из трапезной и направился в сторону одиноко стоявшей часовенки, в маленьких окошках которой горели огоньки свечей.
Глава 9
Ратмир бесшумно прошёл по залитому лунным светом подворью к стоявшей почти у самого забора большой боярской баньке. Завернув за угол, он неожиданно увидел силуэт человека, сидящего на ступеньках, и тут же узнал в нём старика Никифора.
– Чего тебе не спится, Никифор?
– Да вот тебя дожидаюсь, тепло в баньке стерегу. Наши-то уже все помылись, я их спать отправил, – встал с крыльца старик Никифор, приоткрыл дверь в баньку: – Давай, заходи скорее.
– Так я же без сменного белья, – спохватился Ратмир, шагая вслед за ним.
– Елена уже принесла, вон в углу лежит и бельё твоё, и портки чистые, – усмехнулся старик Никифор. – Я баньку всю обсмотрел. Можно говорить спокойно, не подслушают.
– Это хорошо, – кивнул головой Ратмир и, стянув через голову рубаху, обнажил свой крепкий мускулистый торс. Потом он снял штаны, бельё и, зашлёпав босыми ногами по мокрым деревянным доскам, пригнувшись, прошёл в дымящуюся клубами пара баньку. Полной грудью вдохнул горячий, напоенный запахом душистых трав и хмеля влажный воздух и, потянувшись всем телом, простонал: – Ух, хорошо!
В этот момент вошедший следом старик Никифор взял большой деревянный ковш с деревянной лавки и, зачерпнув из стоявшей в углу бадьи травяной настой, с размаху опрокинул его на горячие камни, сложенные в другом углу баньки. Настой тут же зашипел на раскалённых камнях, превращаясь в духмяный пар.
– Ну, держись, Ратмир! – прищурил глаз старик Никифор, доставая из чана с горячей водой увесистый размокший берёзовый веник. – Специально для тебя приберёг. Вот сейчас тебе будет на орехи!
– Это завсегда, пожалуйста! – рассмеялся тот, залегая спиной кверху на деревянную полку. – Но потом уж сам тоже держись, Никифор! Не будет тебе пощады!..
Через час они сидели в прохладном предбаннике за деревянным столом распаренные, начисто отмытые от грязи и пыли, и, расслабившись, пили из глиняных чашек остывавший чай. На столе горела свечка и по тёмным углам предбанника заиграли тени.
– Значит, всё-таки уговорил тебя боярин Скобелев помочь искать убийцу его дочери? – поправляя подвернувшийся рукав чистой рубахи, спросил старик Никифор.
– Да сам-то он не больно хотел. Скорее боярин Саврасов настоял на этом, – отпив глоток чая, разморённым голосом отозвался Ратмир. – Нам-то это вовсе ни к чему… И непонятно, сколько времени придётся теперь здесь провозиться…