Долгий сон

Цыганок Ирина

Прошло несколько часов. Ведьма успела поплакать о своей незавидной доле, успокоиться, и еще раз всплакнуть. Она и сама не могла бы сказать, как решилась на подмену. На возвращение Эдергена в серьез не рассчитывала. Не потому что боялась, что король не сдержит слова. В глубине души тот оказался истинным рыцарем. Но кочевники не доверят второго пленника, человеку, уже потерявшему одного. Так что ее ключ к «спасению» золотым обручем свился вокруг запястья, и она не преминет им воспользоваться. Вот только взглянет в последний раз на закат!

Пленница оценивающим взглядом окинула стены своей камеры. Брен говорил, по

ним можно подняться до самого верха. Неровный карниз на уровне третьего этажа обещал какую-никакую опору, но вот ниже… В конце-концов решила для начала взобраться на осколок стены, отгораживающий источник. Он был не слишком высок, гребень имел массу выступов, за которые можно ухватиться или поставить ногу. Полчаса стараний принесли результат, балансируя руками Мирра кое-как разогнулась на верхней грани, бочком сделала пару приставных шагов и с облегчением оперлась спиной о стену башни. Отдышавшись, глянула вниз. Земляной пол был всего-то ярдах в трех внизу, но под ложечкой тут же засосало, и торец стены под ногами показался безобразно тонким. Возможно, она отказалась бы от своего намерения, но снаружи послышался глухой стук копыт и гортанная речь степняков. В груди снова екнуло — неужели шаманка прислала за ней новый отряд? Боязнь высоты тут же позабылась, а такая мелочь, как то, что первый же лучник снимет ее стрелой с верха башни, вообще не пришла в голову. Мирра принялась лихорадочно ощупывать стену в поисках подходящих выбоин.

Она почти добралась до верхнего карниза, будь у нее руки посильнее, можно было бы просто подтянуться. Но руки у бывшей правительницы особой силой никогда не отличались, разве что, после изрядной порции драконьей крови. Поэтому она нашла подходящий, чуть выпирающий из кладки, кирпич и, опершись левой ногой, попыталась правой встать на остатки верхнего перекрытия. Несколько мгновений казалось, что все удастся, потом ненадежная опора выскользнула из-под ступни и Мирра повисла на локтях над трехэтажным провалом.

— Ничего-ничего, — сказала она себе, — здесь не так уж высоко… — взгляд сам скользнул измерить, — Ох, ты, с-с-штрауд!..

Вопреки только что сделанному замечанию, падать совсем не хотелось. Лучи заходящего солнца, дробясь на гребне стены, отражались вниз радужным веером, «изгибались» в прогретом за день воздухе. Мирре на миг показалось, будто меж стенами башни растянута диковинная вогнутая линза. В центре, словно зрачок в глазу, оставалось черное пятно.

Мышцы предплечий устали удерживать на весу остальное тело и, предательски дрогнув, расслабились. Ведьма еще попыталась занять прежнее, относительно устойчивое положение, но на этот раз задрожал карниз под локтями, тонкая трещина зазмеилась у самой стены и принялась расширяться.

— Я конечно собиралась умереть, но не так! — Пискнула неизвестно кому Мирра. Больше ничего добавить не успела, перекрытие, за которое она всеми силами цеплялась, с сухим треском обвалилось вниз.

* * *

Сопровождать к храму его отправились не два, а четыре воина. Трупы трех остались лежать на песке, четвертого унес в пустыню верный конь, но Палладин не опасался, голова степняка валялась в двух шагах, так что парень не сумеет ничего рассказать соплеменникам. Ему самому тоже не удалось выйти из боя невредимым, но рана на правом плече была скорее царапиной. Эдарген перемотал ее оторванным рукавом рубахи, потом поднял перекинутое через круп коня бесчувственное тело пленника и усадил в седло впереди себя. Ему казалось, так он причинит бедолаге меньше боли.

Через

час пути рыцарь придержал лошадь. Эльф сидел к нему спиной, голова безвольно свешивалась на грудь, но он мог поклясться, что тот пришел в себя. «Неплохо было бы посмотреть как он там…». Словно подслушав его мысли, конь встал, как вкопанный. «Эльфийские штучки?» — про себя подумал всадник. Он спешился и со всей возможной осторожностью стянул с седла Бреанира, уложил на расстеленный на земле плащ. Заплывшие глазницы эльфа уставились в небо, волосы, вымазанные в спекшейся крови, были черны в свете лун, губы едва заметно шевельнулись. Эдарген склонился над страдальцем.

— …

— Что? — не расслышав, он наклонился еще ниже.

— Спасибо… — прошелестел едва слышный голос. — Но теперь вам нужно вернуться… нельзя бросать ее… одну…

— Вы о правительнице? — Эдарген тоже понизил голос — так стоящие вокруг постели тяжело больного начинают невольно шептать. — Это она поручила мне отвезти вас к своим.

— Я… догадался… но… дальше ехать…. не придется… — раненному все труднее давалась речь. — Если вернетесь… скажете… у меня… был браслет… с собой… — Эдарген решил что у эльфа начинается бред — он… для Мьюриэль…

Влажная, черная в ночи, полоска прочертила щеку Бреанира от угла рта к земле. По телу прошла легкая дрожь, совсем не похожая на судорогу. Эдарген все еще стоял на коленях, приблизив ухо к разбитым губам, но эльф уже замолчал навсегда. Бывшему монарху понадобилась не одна минута, чтобы понять это. Его изможденный спутник и до того дышал почти беззвучно.

Эдарген вытянул из под умершего край плаща, накрыл лицо, присел рядом, уставившись на крадущуюся вдоль горизонта Минолу.

— Так, господин рыцарь, значит твой долг снова не закрыт. — Прошептал сам себе. Мысль показалась такой обидной, что бывший монарх смахнул набежавшую слезу — ну, не из-за эльфа же, право слово, он так расчувствовался? В конце-концов, совсем недавно они были лютыми врагами.

Бывший король решительно поднялся. Нашарив в чересседельной суме медную чашу, выбрал пологий холм поблизости и принялся копать землю, помогая себе то мечом, то чашей. Конечно, разумнее было оставить тело, как есть, но бывают вещи неподвластные разуму. Вот и плащ надо было бы забрать, но Эдарген плотнее завернул в него усопшего, и бережно опустил в яму. Надгробья не было, да и ни к чему привлекать к могиле враждебное внимание.

Отдав последний долг мертвому, Палладин вскочил в седло отдохнувшего коня. С тоской глянул на северо-запад, где из-за горизонта одним «рогом» выглядывал Серп Эттариса, и повернул коня на юг.

* * *

Посланье от кочевников в Город-на-воде привез рыбак. Вручив вооруженной страже на пристани пергаментный свиток, налег на весла, торопясь покинуть негостеприимный остров. Не то, чтобы отношения между вранцами и островными жителями стали натянутыми, но после недавнего происшествия в городе эльфы окружили свои владения на озере магическим щитом, начинавшимся на расстоянии арбалетного выстрела от побережья. Причалить теперь можно было в единственной бухточке, на восточной стороне острова, да и то только такой вот одинокой лодчонке, крупные баркасы островитяне в свои воды не впускали. Впрочем, желающих и сплавать к эльфам практически не было. Несмотря на то, что жители Эфель-Дората не стали требовать выдать им виновных в смерти юного эльфа, по городу упорно ползли слухи, что перворожденные готовят жестокую месть: толи вырежут весь квартал, где нашли убитого, толи нашлют на Вран порчу…