Долго и счастливо
Шрифт:
Филип задумчиво смотрел на Камиллу. Девушка подавила в себе желание убрать с его лба упавшую прядь волос. «О, перестань делать глупости, – одернула она себя. – Разве не очевидно, что у него есть более важный повод для беспокойства, чем то, что ты в него влюблена? Если он догадается, все будет испорчено».
В последнее время между ними завязалась дружба. Камилла чувствовала это и была несказанно рада. На большее она и не смела рассчитывать. Но эта дружба драгоценна для нее, и она пойдет на все, лишь бы сохранить ее. Прежде всего он не должен догадываться об истинном характере ее чувств к нему.
– Я действительно расскажу им об их деде, – медленно произнес Филип. – Может быть, тогда Джеред поймет, какая опасность таится в азартных играх.
Он подобрал поводья и тронул коней. В лицо им подул резкий ветер.
– Погода меняется, – пробормотал граф. – Лучше мне отвезти вас домой, пока вы совсем не замерзли. Вряд ли это хороший способ отблагодарить вас за то, что вы выслушали меня.
– Нет нужды меня благодарить, – прошептала Камилла и, помолчав, спросила: – Почему вы не можете примириться с Шарлоттой?
– Джеймс познакомился с ней всего через год после смерти Маргариты. Я считал, что ему еще рано жениться. Казалось, это очередной безрассудный поступок – связывать себя в столь юном возрасте семейными узами, да еще с девушкой, с которой он знаком всего два месяца. Их роман развивался стремительно, и они настаивали на том, чтобы вступить в брак как можно скорее. Я пытался их остановить, хотел, чтобы они проверили свои чувства в течение какого-то времени, но Джеймс стоял на своем. Мне ничего не оставалось, как уступить, хотя я и был уверен, что он совершает ошибку.
– Но это не было ошибкой, – мягко напомнила она. – Они с Шарлоттой влюблены друг в друга. Вы наверняка это видите.
– Да, даже я это вижу, – согласился он с коротким смешком. – Ясно как день, что они счастливы вместе. Но поскольку в свое время я резко возражал против брака, то между нами теперь существует неловкость, которую мы не в состоянии преодолеть. У Шарлотты все время такой вид, будто она меня до смерти боится, и сознаюсь, мне хочется за это надрать ей уши. Какой-то бес внутри меня заставляет играть роль жестокого тирана.
Камилла прижала ладони ко рту, пытаясь подавить смех.
– Так вы делаете это нарочно?
– Я хотел бы остановиться, но… знаете, при вас мне легче. – Он усмехнулся. – Я заметил, Камилла, что уже не чувствую себя таким чудовищем в вашем присутствии. Как вы думаете почему?
– Возможно, потому, что вы тратите всю свою энергию на то, чтобы исправлять мои ошибки, прежде чем я выставлю себя на посмешище перед обществом, и у вас не остается сил на то, чтобы мучить бедняжку Шарлотту.
Филип рассмеялся.
– Ваши ошибки исчезают быстрее, чем я думал. Вы меня восхищаете. Если бы я не знал вашу историю, то подумал бы, что вы получили воспитание в семье герцога или маркиза, а они, как вы знаете, очень чопорны.
– Бриттани – дочь маркиза, вы хотите сказать, что она тоже чопорна? – уколола его Камилла.
Каурые кони вынесли экипаж из ворот парка и свернули на оживленную улицу. Филип задумчиво ответил:
– В какой-то мере. Бриттани – воплощение аристократизма, леди с головы до ног. Сама благопристойность, как и ее мать. Они поклоняются принятому этикету и ненавидят все
– О нет. Я думаю, это так романтично, когда двое мужчин соревнуются между собой, пытаясь добиться благосклонности дамы.
– Правда? – Он с недоверием посмотрел на Камиллу, его позабавил восхищенный блеск в ее глазах. – И вы еще заявляете, что совсем не романтичны?
Камилла ахнула. «Дурочка, эдак он тебя быстро раскусит!» – укорила она себя, напуганная собственным промахом. Она думала о том, как чудесно было бы, если бы Филип так отчаянно добивался ее, заключал пари с другим мужчиной, сражался за нее, делал все, что в его силах, только бы заставить ее полюбить его.
– Я не романтична, но… наверное, любая девушка, даже очень здравомыслящая, становится немного романтичной, если любит, – пробормотала она. – О, смотрите, вон Бриттани и Флоренс Персиммонз едут с лордом Марчфилдом. – Испытывая облегчение от возможности уйти от разговора, она радостно помахала им рукой, а Филип кивнул головой, проезжая мимо всадников.
– Марчфилд времени зря не теряет, – сердито сказал он и поджал губы.
– Да, но я думаю, что успех не сопутствует ему. Вы видели, как Бриттани на меня посмотрела? Словно кинжалом пронзила. Наверняка она ужасно ревнует.
– Возможно. – Филип нахмурился и погрузился в собственные мысли.
Камилла догадалась, что он думает о своем глубоком чувстве к Бриттани. Ему хотелось бы быть сейчас с ней в экипаже, целовать ее, держать в своих объятиях, строить планы предстоящей свадьбы. Как ему, наверное, скучно быть связанным этим розыгрышем, ухаживать за женщиной, которая его совсем не интересует! Настроение ее резко упало. А она-то думала, что граф действительно получает удовольствие от проведенного с ней времени. Наивная мечтательница! Ее недавняя радость от возникшей между ними дружбы улетучилась. Она отвернулась, чтобы Филип не заметил заблестевших на ее ресницах слез.
Филип быстро погнал коней к Беркли-сквер, стремясь оставить позади воспоминание о Бриттани и Марчфилде. У него вдруг резко упало настроение, и он не мог понять причину этого. Только что он был совершенно доволен, даже более чем доволен, он был почти счастлив. Но встреча с Бриттани в компании с Марчфилдом напомнила ему о стоявшей перед ним задаче.
Задаче! Он удивился этому странному слову. О чем он думает? Добиться руки Бриттани было не задачей, а самым заветным его желанием. Брак с Бриттани положит конец его сумасбродным наклонностям, поможет создать домашний очаг для Доринды и Джереда. Ее элегантный аристократизм благотворно повлияет на своенравные порывы Одли, а ее полная страсти красота и смех… они согреют его душу и его постель, сделают их совместную жизнь счастливой. Бриттани. Скоро она будет принадлежать ему, пообещал он себе. И бросил взгляд на молчаливую девушку, сидящую рядом с ним в экипаже. Заручившись помощью Камиллы, он не может потерпеть неудачу.