Долгое прощание (сборник)

Кристи Агата

— Я устал и сегодня не в состоянии размышлять’.

Наступила долгая пауза, затем Лонни тихо сказал:

— Я всего лишь жалкий репортеришка и не очень умен, но думается мне, что он ее вообще не убивал.

— Возможно.

Лонни сунул в рот сигарету и закурил, чиркнув спичкой по приборной доске. Курил он молча, с застывшим мрачным выражением на худом лице. Мы прибыли в Ло-рел-каньон, и я объяснил ему, как ехать дальше. Машина подъехала к моему дому и остановилась у лестницы из красного дерева. Я вышел.

— Большое спасибо,

что подвезли меня до дома, Морган. Хотите выпить стаканчик?

— Не хочу докучать вам. Думаю, что вам лучше побыть в одиночестве.

— Я часто бываю один. Слишком часто.

— Вам нужно мысленно проститься со своим другом,— сказал он.— Наверняка он был вашим другом, если вы по своей воле были арестованы.

— Кто так сказал?

Морган слегка улыбнулся.

— Если я не мог написать об этом в газете, то это еще не значит, что я ничего не знаю, дорогой мой. Итак, до свидания.

Я закрыл дверцу машины, он развернулся и уехал. Когда задние огни его машины скрылись за поворотом, я поднялся по лестнице, взял газеты, отпер дверь и вошел в пустой дом. Затем я включил везде свет и открыл все окна. В доме было душно.

Я сварил кофе и стал его пить, вынув из банки с кофе пять сотенных банкнот. Они были туго свернуты и засыпаны кофе. С чашкой кофе в руке я ходил взад и вперед. Включил телевизор, выключил его, встал и снова сел. Потом перелистал газеты.

Дело Ленокса сначала фигурировало на первых страницах, но вскоре перекочевало на вторые полосы газет.

Все это я уже читал в тюрьме, но стал перечитывать снова, уже другими глазами. Оттуда я почерпнул немного— только то, что была убита молодая женщина, а пресса, насколько возможно, держалась в стороне. Итак, чье-то влияние подействовало почти сразу же. Полицейские репортеры наверняка скрежетали зубами, но тщетно.

Все-таки в этом деле было нечто неясное, и прежде всего характер убийства. Никто не мог убедить меня в том, что это сделал Терри.

Я выключил свет и сел у открытого окна. Пересмешник в кустах издал несколько трелей, продемонстрировав перед сном свое искусство.

Шея моя чесалась, поэтому я побрился, принял душ, лег на спину и стал прислушиваться, словно надеясь услышать далеко в темноте ночи голос, спокойный мягкий голос, при звуках которого все станет ясным. Я не услышал его и знал, что не услышу. Никто не объяснил мне дела Ленокса, объяснение было ненужным. Убийца признался и был мертв. Расследовать не было смысла.

Это было им очень на руку, как заметил Лонни Морган. Если Терри действительно убил свою жену, то никто не должен был судить его и освещать все неприятные подробности этого дела. Если же не он убил ее, то все равно это было очень хорошо. Покойник послужит козлом отпущения и не сможет возражать.

 Глава 11

Утром я, как обычно, поехал в город. Машину поставил на обычном месте. Сторож на стоянке, наверно, знал что

я был видной фигурой в текущих событиях, но не подал виду. Я поднялся по лестнице, прошел по коридору и вынул из кармана ключ от своей конторы. За мной наблюдал брюнет.

— Вы Марлоу?

— Да, а что?

— Побудьте здесь! сказал он.— С вами кое-кто хочет поговорить.

Он с трудом оторвал свою спину от стены и, не торопясь, ушел.

Я вошел в контору и поднял с пола почту. Другие письма лежали на письменном столе, куда их положила уборщица. Я открыл окна и стал вскрывать конверты, потом включил зуммер на входной двери, набил трубку раскурил ее и сел, ожидая, что кто-нибудь попросит о помощи.

Дверной зуммер и телефон зазвонили одновременно.

Я взялся сначала за телефон, так как зуммер только оповестил, что кто-то вошел в мою крошечную приемную.

— Это мистер Марлоу? С вами хочет поговорить мистер Эндикот. Один момент.

Он уже был на проводе.

— Говорит Севел Эндикот,— сказал он, будто не зная, что его глупая секретарша уже протрещала его имя.

— Доброе утро, мистер Эндикот.

— Я рад, что вас освободили. Полагаю, что ваши соображения были правильными, а не высказанными просто из-за упрямства.

— Это были не соображения, а просто упрямство.

— Думаю, что вы больше ничего не услышите об этом деле. Но если это случится и понадобится помощь —обращайтесь ко мне!

— Зачем? Человек умер. Нужно будет доказать, что он вообще имеет какое-то отношение к убийству. А затем они должны доказать, что мне было известно о преступлении. Кроме того, еще нужно доказать, что он совершил преступление.

Адвокат откашлялся.

— Вероятно, вам не сообщили, что перед смертью он оставил полное признание,— спокойно сказал он.

— Сообщили, мистер Эндикот. Но разве я ошибаюсь считая, что признание еще не есть доказательство вины?

— К сожалению, я не располагаю временем для юридических дискуссий,— строго заявил он,— Я вылетаю в Мексику, чтобы выполнить там печальный долг. Вероятно, вы догадываетесь, о чем идет речь?

— Гм. Зависит от того, кто вас посылает. А этого вы мне не сказали.

— Да, я знаю. Итак, до свидания, Марлоу. Рассчитывайте на мою помощь, но позвольте дать вам небольшой совет. Не убеждайте себя в том, что выйдете из этой истории без последствий. Ваша профессия очень щекотливая.

Он положил трубку. Я тоже осторожно положил свою и немного посидел, держа руку на телефоне, в весьма мрачном настроении. Затем встряхнулся, встал и открыл дверь кабинета.

На подоконнике сидел мужчина и перелистывал журнал. На нем был серый костюм с едва заметными светло-голубыми ромбиками. Белый носовой платок был сложен квадратом, за ним торчали солнечные очки. У него были густые темные вьющиеся волосы, загорелое лицо и тонкие усики. Он посмотрел на меня веселыми птичьими глазами и улыбнулся, отложив в сторону журнал.