Долгое путешествие на Юг.
Шрифт:
— Так, где ты говорил у вас здесь коротенькая тропка на Ягодный? — неприятно улыбаясь, Сидор медленно повернулся к держащемуся у него за спиной бледному, окончательно понявшему, что для него это добром не кончится, десятнику. — Ты всё понял, Юрась? У тебя одна возможность реабилитироваться — догнать и привести их обратно. Догонишь — прощу. Нет? Не обижайся.
Ну вот, счас начнётся, — мрачно пробормотал он, увидев за его спиной подходящего к ним начальника его охраны из ящеров. — Опять очередное нытьё, что я не берегу себя, а кончится всё как обычно.
Ты ещё здесь? — стараясь окончательно не сорваться и не наговорить всем грубостей, сердито бросил он мгновенно испарившемуся с его глаз Юрасю.
А дальше… Дальше…, как собственно и ожидалось, их с Димоном самым безцеремонным образом отстранили от организации преследования, и даже до подготовки не допустили. Сказали, что они не только ничего не понимают в столь тонком деле, так ещё и популярно, читай матом, объяснили, что охота на людей требует особого, деликатного подхода. Везде, мол, есть своя специфика, а тут… особая. А поскольку они новички и ни хрена в сём тонком деле не разбираются, то…
Короче, в двух словах смысл получасовой, крайне убедительной речи ящера состоял в том, что шкура Сидора для слишком многих последнее время представляет несомненный интерес. Как для тех, кто хотел бы её получить, так и для тех, кому она нужна в цельности. Так что, иными словами, не суйся, без тебя есть кому побегать по лесу. Не умножай сущностей, как порой говаривают в иных местах.
И кто сказал? Ящеры! Оказалось, у них в столь тонком, специфическом деле был весьма богатый опыт. Вот, оказывается, когда тайны об их прошлом вылазят на свет. Они, оказалось, имеют богатый опыт охоты на людей.
Интересно бы знать, где и как они его получили.
Все эти мысли пришли в голову Сидору потом, после того как он поуспокоился от злости что его так безцеремонно отстранили. А пока что он старательно обкладывал своих охранников-ящеров матерными конструкциями не менее чем в три этажа и яростно сверлил наглецов гневным взором.
Все его доводы, что где же он тогда его приобретёт, этот пресловутый опыт, если не будет принимать в погоне непосредственное участие, пропадали втуне. Его просто не слушали. Нет, и всё! Убьют, мол, дурака, что мы тогда делать будем.
Так что, гневно сверкать глазами он мог сколько угодно, главное, чтоб рта при этом не открывал. И если матерился, то про себя. А Сидор, по опыту уже знал, что материться и разоряться можно сколько угодно, это ничего это не изменит. Ему просто не дадут сделать то, что ящеры считали неправильным, а сил воевать с ними у него уже не было.
Поэтому он и не сотрясал понапрасну воздух. Хотя, ящеры ему уже настолько надоели со своей охраной, что он порой готов был их всех убить, всех вместе и каждого по отдельности. Но и польза от них всё же была, и весомая. Так что, приходилось терпеть, учитывая и его собственный шкурный интерес в сохранности собственной же шкуры.
Димон же был буквально потрясён подобной наглостью и не преминул тут же высказать ящерам
Димону хватило. И теперь он, тихо матерясь сквозь зубы, яростно махая топором, срубал ветки с того самого заготовленного вчера для длинной землянки ствола злополучной ёлки, с которого всё и началось. И даже не глядел в ту сторону, где ящеры развернули свою бурную деятельность, форсируя, по их мнению, слишком задержавшуюся погоню.
И в подготовку загонной охоты они больше не полезли.
Лишь один раз Сидор, голосом, не подразумевающим никакого возражения, посоветовал взявшему на себя руководство операцией по поимке преступников ящеру Ва Гуану поставить на самое ответственное место Юрася.
— Справится, останется в егерях, нет — нет. Иначе, выгоню нахрен мерзавца, — на самого бледного парня при этом Сидор даже не посмотрел. — Сопляк ещё ходить в десятниках. Не дорос. Пусть простым егерем побегает, глядишь и поумнеет.
Воспрянувший духом парень, благоразумно промолчал. Он, уже было, совсем простился со всеми своими былыми мечтами и планами, а обещание выгнать окончательно вогнало его в тоску.
Однако последние слова оставляли надежду.
Сидор же был по-настоящему зол. Зол, как сволочь. То, что его не допустили до руководства загоном, было понятно. И в глубине души он признавал за ящерами правду. Не знаешь, что и как делать, так не суйся.
Тем более, как вынужденно должен был признаться сам себе Сидор. Даже такой минимальной подготовки, что у курсантов с Ягодного, он так и не прошёл, времени не хватило. И в принципе ящер был, конечно, прав. Завалить его из кустов, какой-нибудь удачной стрелой, как нечего было делать. А судя по всему, те четверо, что ушли в побег, были штучки ещё те. Обследовавшие следы ящеры-следопыты, сказали, что те ушли правильно, грамотно.
Вот только сразу возникал вопрос. Откуда у простых, рядовых курсантов из провинциальных училищ Амазонии такие специфические знания, что даже опытнейшие следопыты из ящеров еле-еле смогли найти хоть какие-то следы, куда они подались?
Если только амазоночки эти были действительно не те за кого они себя изначально выдавали. Что очень было на то похоже. Да и обстоятельства их появления в рядах курсантов намекали на это совершенно недвусмысленным образом.
Но ради чего это всё? К чему все эти трудности? Ответов не было.
Так что, выпускной экзамен курсантов с Ягодного острова, так и не прошедших даже укороченный курс подготовки на пластунов, прошёл без них. Они только принимали результаты.
А вот итог загонной охоты был не очень, если не сказать откровеннее, что плох. Три трупа всё-таки перехваченных в лесу амазонок. Три трупа, а не живьём, как было сказано. И упущенная Дуся, которой даже следа не нашли. И шесть трупов своих, не сдавших экзамен курсантов. И никаких косточек шишко-ягоды, которые, как корова языком слизнула. Полный провал.