Долговязый Джон Сильвер: Правдивая и захватывающая повесть о моём вольном житье-бытье как джентльмена удачи и врага человечества
Шрифт:
— Я знаю, — сказал Снельгрейв серьёзно. — Именно поэтому мои лекари спят на баке. Я не хочу, чтобы считали, будто я окружаю себя доносчиками.
— Но скажите мне, этот Сильвер, что с ним стало?
Я пристально смотрел в глаза Снельгрейву, и он не отвёл взгляда и не покосился на место моей отрубленной ноги.
— О нём ходят самые фантастические слухи, якобы он живёт кум королю на каком-то острове в Вест-Индии со своей негритянкой и попугаем по кличке Капитан Флинт. Говорят, он возвращался на остров Флинта вместе с молодым адвокатом Джимом Хокинсом, который был юнгой в первом походе, и забрал остатки сокровищ. А человек, которого я сам встречал,
— Достаточно, — сказал я и засмеялся, чтобы скрыть своё волнение.
— Об этом даже было в газетах.
— В газетах?
— Да, — продолжал Снельгрейв. — Джон Сильвер да и Флинт стали символом пиратства. Их имена у всех на устах, как будто других пиратов никогда и не было. Капитан Джонсон перевернулся бы в гробу, если бы узнал, что настоящие-то пираты как раз те, кого он не успел описать.
— Да, — сказал я и опять рассмеялся, но в этот раз от души, — точно перевернулся бы, насколько я его знаю. Ну а вы сами? Что вы думаете об этом Джоне Сильвере?
Снельгрейв обвёл взглядом комнату.
— Если я вообще что-то о нём думаю, — сказал он, — то предпочитаю считать, что он сошёл со сцены, удалившись в места, подобные этому.
Я мог бы дать голову на отсечение, что Снельгрейв ни на что не намекает. Если у него и были какие-то предчувствия, значит, он так хорошо скрывал их, что это ускользнуло от моего зоркого взгляда.
— Однако кто знает, — думал Снельгрейв вслух, — возможно, мы все ошибаемся. Этот Сильвер, похоже, живёт не по тем законам, которым подчиняемся мы, обычные смертные. То, что ему удалось сохранить себе жизнь, да в придачу часть сокровищ Флинта — прекрасное тому подтверждение.
— И по каким же законам он живёт? — спросил я.
— Сказочным, — сказал Снельгрейв. — То, что о нём рассказывают, порою так фантастично, что поверить невозможно.
Услышав это, я вновь был вынужден рассмеяться. Снельгрейв явно поднял мне настроение.
— Может быть, вам лучше было бы спросить тех бедняг, чьи дороги пересекались с его дорогой, был ли он сказочной фигурой?
— Может быть. Уж мне-то следовало бы знать о нём, я ведь встречался с настоящими пиратами и знаю, на какие жестокости они способны. Но странно то, что Сильвера, скажем так, не существует. У Джонсона в книге нет о нём ни слова. И в списках Адмиралтейства его нет. Я сам пытался в этом разобраться.
— Разобраться в чём?
— В данном вопросе. Пытался решить загадку Джона Сильвера.
Поистине мне было нелегко сохранять маску на лице и самообладание. По какому праву этот человек интересуется мной, разбирается в данном вопросе, как он выразился, чёрт побери, будто я всего лишь какой-нибудь грота-рей?
— С какой целью? — спросил я. — Чтобы его повесили?
— Ничуть не бывало! — запротестовал Снельгрейв. — Подобное не в моём духе. Наоборот. Я просто восхищаюсь этим парнем. Я хотел бы знать, что он за личность на самом деле.
— Тогда я, во всяком случае, солидарен с вами, — вырвалось у меня.
— Вы тоже? — спросил Снельгрейв.
Вот сейчас, сейчас это произойдёт, подумал я, но ничего не случилось.
— Да, — сказал я, — судя по вашим словами, он был странный тип. Помимо всего, я
— Ну, тогда у меня есть для вас кое-что интересное.
Он ушёл, а я так и не раскусил его, но, возможно, и он не сумел распознать, что я за птица. Я правил нашей беседой, осторожно лавируя между опасными рифами — темами, касающимися Джона Сильвера. Но одно я чётко прояснил: стоит мне ступить на бристольскую землю, я тут же окажусь на виселице. Не из-за Трелони. Насколько я понял, он всё-таки сдержал слово и не стал в моё отсутствие привлекать меня к суду за убийство и бунт. Но история о том, как сокровища Флинта были найдены и попали не в те руки, широко распространилась. И сам факт, что я остался на свободе, наверняка разбогател и, возможно, счастлив, естественно, костью стоит в глотке праведников. Но, хоть петля и маячила над моей головой, у меня не было оснований отчаиваться. Я конечно, кость в горле, бельмо на глазу, но я живой. Я существую, это неоспоримо, и даже в нескольких экземплярах, обо мне не забыли, что бы об этом ни говорили мои собратья.
На следующий день я переговорил с Джеком насчёт праздника, указав, что это должен быть пир, как в старые добрые времена, когда в радости познаешь, для чего родился. Я предложил ему не скупиться, устраивая пир ради Снельгрейва и его команды. Около полудня мы оставили наш форт, имея с собой продукты и напитки на всех. Джек остался на берегу, чтобы подготовить всё для отменного окорока. Ему, прожившему год в Вест-Индии и часто общавшемуся с пиратами и буканьерами, не нужны были никакие наставления в таких делах. А сам я погрёб на шлюпке к «Очарованию Бристоля», и меня, как мешок, подняли на борт при помощи талей, будто я был настолько стар, что уже не мог влезть сам по верёвочному трапу со своей одной ногой.
Снельгрейв встретил меня с распростёртыми объятиями, провёл по кораблю, представив морякам, которые ответили радостными возгласами, а затем в каюту в кормовой части, где был накрыт стол для обеда. Снельгрейв сразу же спросил, в чём мы нуждаемся, и я назвал порох, соль и лампадное масло, помимо того, о чём мы уже говорили, то есть зеркала и книг. Указав на завёрнутый в мешковину предмет, Снельгрейв сказал, что это подарок от него лично. Потом он позвал юнгу, прислуживавшего ему, и попросил его, да, именно попросил, а не приказал, отнести свёрток и другие товары в большую шлюпку. Я положил на стол мешочек с монетами.
— Я и раньше был плохим коммерсантом, а теперь и вовсе не слежу за ценами. Здесь двадцать испанских пистолей. Достаточно?
— Более чем достаточно. Это почти столько же, сколько фунтов, по нынешним временам.
— Тогда оставьте себе разницу и разделите её среди своих людей.
— Очень щедро и великодушно, — произнёс Снельгрейв.
— Великодушно? — возразил я. — Вряд ли. Я совершаю добрые поступки, когда на меня находит такой стих. Не более того.
— Именно так, — сказал Снельгрейв.
За столом мы говорили о морских путешествиях. Как и положено когда моряки собираются вместе, будто бы эта тема не надоела им на корабле. Снельгрейв также взволнованно рассказывал о крупных махинациях, раскрытых в Компании Южных морей, сотрудники которой, и высшие, и низшие чины, растратили тысячи фунтов из кассы Компании.
— Это больше, — сказал Снельгрейв, — чем убытки Компании, которые она потерпела из-за пиратов за прошедшие десять лет.
— И сколько же мошенников повесили? — спросил я.