Долгожданная кража
Шрифт:
Дальнейшая история выглядела так. Дело было вчера вечером. Насильник подкараулил жертву около восьмой фэзэухи (в переводе на обычный язык — профессионально-техническое училище), когда там все учёбы уже закончились, под угрозой ножа увлёк глубоко в кусты и там совершил своё гнусное дело. Телесных повреждений нет, не сопротивлялась, боялась ножа, бельё не порвано, только одежда испачкана. Не кричала, на помощь не звала, боялась, опять-таки. После всего этого дела злодей проводил её до дома, дорогой всё выспросил: где живёт, с кем, где работает и всё такое, а она, как дура, всё ему по-честному рассказала. Волю, говорит, начисто потеряла, не понимала, что
Про себя обидчик говорил, что зовут Петром, что полюбил её и жениться готов, что давно приглядывал за ней, да всё не решался подойти. В любви-то признался, но всю дорогу держал её крепко за руку, чтоб не сбежала да на помощь звать не вздумала. Сказал, что придёт следующим вечером проведать. Деньги предлагал.
— И что, взяла? — неожиданно для себя поинтересовался я.
— Так у него с собой и не было. Вот и пообещал назавтра принести.
В это время раздался стук в дверь, и следом без паузы в кабинет просочился следователь Утягин. Именно просочился, потому как дверь приоткрыл только на треть, хотя ничто не мешало распахнуть её настежь, и стал тихонько пролезать в образовавшуюся щель. Невзирая на отчётливо демонстрируемую Николаем Ивановичем досаду, Утягин (Вот ведь фамилию бог дал!) затарахтел:
— Что, Николай Иванович, прокурорские не подтянулись ещё? Вечно их ждать приходится. Так я могу от девицы-то и заявление принять. Свободный я сейчас. А если что, так и допросить в качестве потерпевшей. Потом напишем, что по поручению следователя прокуратуры, так мол и так…
Я с удивлением смотрел на происходящее. И когда этот хмырь успел пронюхать про изнасилование? Не иначе в дежурке случайно что-то подслушал. И вот уже тут как тут.
Фамилия у следователя и вправду не дворянская. Правда, злые языки утверждают, что он даже и не Утягин, а Сутягин. Это он специально фамилию сменил, чтобы не так позорно было. И те же языки утверждают, что до своего изменения фамилия ему ещё больше подходила).
Про особое влечение Утягина ко всем происшествиям подобного рода в райотделе знали все. Надо было видеть его в такие минуты: глаза горят нездоровым блеском, а в уголке рта даже капелька слюны блестит. Прямо-таки не в себе человек становится. Вот и сегодня весь его внешний вид говорит, что он уже пришёл в боевое состояние и готов выпытывать у заявительницы всякие подробности деликатного свойства. Ему бы в прокуратуре работать, куда эти дела по подследственности относятся, да только, как говорится, бодливой корове бог рогов не дал. А так в обычной обстановке следователь вроде и ничего, свои кражи, грабежи да телесные повреждения расследует исправно. Правда, говорят, что и там у него к женщинам повышенное внимание, особенно к потерпевшим и подозреваемым. И будто бы добивается он от них даже какой-никакой благосклонности. Да уж, с такой-то внешностью где ещё на женское внимание рассчитывать? Не красавец, прямо сказать. Шишковатую башку украшает несимметричная плешь, нос и один глаз на сторону смотрят. Сам кривой, как вопросительный знак. Про таких в народе говорят: ничего, что грудь впалая, зато спина колесом. В общем, не повезло мужику с обличием. Вот и старается казённый ресурс использовать.
Николай Иванович, ничего не говоря, со всем своим ярко выраженным недоумением посмотрел на соискателя чужой работы. Я знал, что после такого взгляда начальника розыска люди обычно хорошо понимают всю беспочвенность своих притязаний и стараются тихонько исчезнуть с глаз долой. Но только не Утягин. Этот
Дядя Коля, видимо, тоже понял, что без слов тут всё равно не обойтись. Обманчиво душевным голосом он как бы в раздумье начал:
— Допросить, говоришь? Заняться, говоришь, нечем? Спасибо, конечно, только это не у тебя ли сроки по арестантскому делу горят, а в бумагах конь не валялся? Не за тебя ли с твоего шефа сегодня на совещании стружку снимали?
Вот от этих слов следователь забеспокоился. Видно было, что аргументы в своё оправдание ищет, а заодно боится, что будоражащая кровь шабашка уплывает из рук. Но сказать ничего не успел, поскольку Николай Иванович продолжил:
— Так что уж лучше ступай по своим делам, пока я Рябинину не позвонил. Он, наверное, не остыл ещё после совещания и твою прыть по достоинству оценит.
После таких слов настаивать на своей помощи Утягин не решился и тихонько отбыл, не солоно хлебавши.
— А что за совещание? — поинтересовался я.
— Да не было никакого совещания. — ухмыльнулся дядя Коля. — Это я так. Но попал, как видишь. Чтобы у следака да не было проблем со сроками, ни в жисть не поверю. А теперь давай ближе к телу, как говорил Ги де Мопассан.
Эта дурацкая присказка про Мопассана в последнее время активно встраивалась к месту и не к месту в наши разговоры, но в данном случае проявилась уж очень двусмысленно. Мы оба почувствовали неловкость от этого и постарались дезавуировать её активной проработкой дальнейших действий по установлению злодея.
От заявления в милицию Галина не отказалась даже после общения с Варфоломеем Леонтьевичем, старшим прокурорским следователем. Это было гарантированным подтверждением твёрдости её намерений. Варфоломей Леонтьевич, человек уже достаточно преклонного возраста (по крайней мере на мой взгляд), за бесконечным числом расследованных дел подобного свойства давно уже утратил иллюзии о необходимости деликатного метода ведения допроса. Как правило, это оказывалось полным шоком для потерпевших, а иногда и поводом отказаться от заявления. Дамы в процессе допроса и необходимости отвечать на такие вопросы, которые и с сокровенной подружкой не решились бы обсуждать, начинали понимать происшедшее в совершенно новом свете. Не каждой оказывалось под силу следовать этим путём дальше.
Тем не менее в такой тактике следователя были свои резоны. Проделикатничай на данном этапе, не задай коробящий жертву вопрос, пожалей её — и, глядишь, упустишь какую-то важную деталь, которая в последующем принесёт тебе кучу хлопот, а то и дело развалит. Извиняло, пожалуй, Варфоломея Леонтьевича некоторым образом то, что беседу он вёл настолько равнодушным тоном и любую информацию воспринимал настолько без удивления, что можно было представить, что перед тобой и не человек вовсе, и от этого делалось немного легче.
Как бы то ни было, твёрдость позиции потерпевшей даже вызвала у нас некоторое уважение, несмотря на стопроцентный глухарь, который она дарила нам. Такие немотивированные на первый взгляд преступления перспектив к раскрытию практически не имеют. Идентифицировать человека по ДНК ещё не научились (это я уже понял из текущей жизни), болтать про такие подвиги злодей не будет, тема не та. А если он у жертвы ничего не взял, чтобы потом реализовать, так и вообще труба. Тем не менее делать что-то надо.