Долгожданное
Шрифт:
— Я люблю этот момент. Вот так вот просто, с тобой и нашим сыном. Я так счастлива сейчас, — прошептала она, подоткнув одеяло, покрывающее сопящего малыша.
— Я понимаю тебя. Прекрасно понимаю, — Карлайл взял ее за руку, успокаивающе потирая ее ладонь.
Следующие полчаса их спокойного вечера были замечательными. И Каллены очень надеялись, что не существует такой вещи, которая действительно могла помешать им и их идиллии. Но дверь уютного дома распахнулась, впуская внутрь неведомый доселе холод…
— Я не знаю, как им сказать; я просто не знаю! — говорила парой минут ранее Элис, когда все младшие Каллены, конечно, за исключением Каррола, собрались у гаража. Бессмертные смотрели то друг на друга, то взгляды
Карлайл и Эсми взглянули сначала на Элис, а потом и на пришедших за ней остальных. Они искренне не вняли такой тоске детей. И сознание даже не думало рассматривать какие-то варианты, чтобы быть готовым. Без слов приветствия и банальных «Что случилось? — Все нормально, но…» они принялись слушать, а Элис — рассказывать, когда Каллены-младшие сели на диван напротив.
— Мне очень не хотелось говорить вам это, — подавленно пробормотала Элис, не рискуя поднять глаза на родителей и увидеть там совсем скорое разочарование, даже больше. — Но вы должны знать, потому что это то, что ожидает всю нашу семью. Мои видения вернулись ко мне, и первое, что я увидела, это Вольтури, которые надвигаются на нас, чтобы пообщаться на свой лад.
Карлайл и Эсми замерли, уставившись взглядами на девушку. Они просто не могли и не хотели верить, что все это не плод воображения. Остальные Каллены почти все смотрели в пол или на Каррола, которого, казалось, вообще не волновало происходящее вокруг.
Эсми уже сотрясалась в мелкой дрожи, и успокаивали только лишь объятия мужа. Она понимала, что это должно было случиться, но не так скоро. Не когда ее ребенку только четыре месяца. И что же, зря Карлайл успокаивал ее целый день? Неужели все ее предположения и опасения верны?
========== Глава 4.2. Карлайл. Будь сильным ==========
***
С последними новостями мороз проник в крепкий, казалось бы, дом, заставляя душу сжиматься в комочек и мешая сознанию отмахиваться от мыслей о плачевном. Карлайл, скрестив на груди руки, хмурым взглядом смотрел на свою жену. Во мраке их спальни он предпочел оставаться незамеченным; окутанный в паутину собственных мыслей, он сидел в кресле около большого, почерневшего к ночи окна. Внутри словно боролись титаны, сокрушительно раня острыми камнями ранимую душу. Минутами Карлайлу было сложно сдержать этот натиск, и чувства просто выступали наружу из него. Отяжелевшая голова опускалась на руки, и он сжимал в пальцах волосы, чтобы унять нервы, чтобы попытаться снова взять себя в руки.
Но как только он приобретал более-менее адекватное состояние, оно рушилось, когда он смотрел на Эсми, потому что ее душевная боль была его болью. И снова он не смог сдержать своего слова. Он всегда говорил ей, что все будет хорошо. Однако, наступили те ужасные времена, которые вполне могли обещать никогда не кончаться. Мужчина рвано выдохнул, отведя взгляд в пространство комнаты. Но смысла не было: ее образ все равно был перед глазами. Эсми свернулась клубочком в полулежащем положении у изголовья их постели, и глаза ее были закрыты, словно она спала. Она делала это так правдоподобно, что казалось, будто она смогла обмануть саму себя. Но под трепет ресниц глаза открывались, когда в редкие моменты малыш в ее объятиях был готов проснуться, издавая неспокойное хныканье. Она так нежно укачивала его, забывая обо всех своих проблемах. Ничто в мире не влияло на ее отношение к нему — она по-прежнему была ласкова, а нашептывающий голос был таким же успокаивающим. Девушка прижимала сына к груди так крепко, что Карлайлу казалось, будто ею движет желание уберечь его и скрыть от всего мира, только бы сохранить его маленькую, ценную жизнь. Его жизнь была самой дорогой ее душе вещью; Эсми
— Карлайл? — тихий-тихий шепот слетел с ее губ, и мужчина тут же обратился к ней взглядом. Его любимая смотрела на него… без ожидаемого осуждения, без негодования или недоверия. В ее взгляде была любовь и понимание, там, на глубине, было сочувствие и нежность, то, что так нужно было ему сейчас.
Карлайл нераздумывая оказался рядом и присел на край постели, облокотившись на мягкое изголовье. Порядком измученный взгляд устремился на нее, и Эсми выдохнула, осторожно придвинувшись к нему. Ее рука любяще ласкала кожу на его щеке, вызывая что-то поистине теплое внутри, что так старательно отогревает заледеневшие кусочки души. Он так хотел, чтобы и в его глазах она увидела все его чувства, но он потупил взгляд, и ему казалось, что сил поднять глаза вовсе не осталось.
— Эй… Родной, — Эсми подарила ему маленькую улыбку, но все же грустную. Увы, на другую она не была способна сейчас. Светловолосый нахмурился, но посмотрел на нее, когда подушечками пальцев она обвела контур его подбородка, посылая по коже нервные импульсы. — Мы здесь, мы с тобой сейчас, милый. В конце концов мы вместе. Не пропадай в своих мыслях, прошу…
— Прости меня. Я всегда с вами, — Карлайл поцеловал ее раскрытую ладонь, прижавшись к ней губами. — Ты можешь злиться на меня. Я так сильно подвел тебя и всех нас… Видимо, как только возникают серьезные трудности, у меня не получается быть ответственным за всю семью. Эсми, кажется, я не могу быть главой семьи…
— Дорогой, — девушка выдохнула, покачав головой, — ты не должен разочаровываться и терять веру в себя. Тем более, сейчас. Ты нам нужен. Ты нужен нашему сыну сильным, чтобы защитить его. Мы никогда не сомневались в тебе, мы всегда рядом, слышишь? А злиться на тебя я простого не умею. К тому же, за что?
— Я не смог предугадать элементарный расклад событий. Я поверил этому письму, я так надеялся, что все ограничится обычной встречей и не в ближайшие годы… Но сначала Элис узнает, что это случится скоро, а потом, что они поменяли решение и теперь настроены на наш конец. В итоге, мы не готовы, и в этом моя вина. Я должен был предположить хотя бы… Нет, я предполагал, все мы боялись, но не придали этому должного значения. И теперь мы даже не знаем, сколько времени есть у нас.
— Элис, кажется, говорила, что это несколько дней, — с маленькой надеждой произнесла Эсми, чуть укачивая сына на руках.
— Ничтожно мало. Что мы можем сделать? Каким должен быть наш поступок? Я и не знаю… И это угнетает меня очень сильно. Каждая минута на счету. Эсми, они ведь… все, что угодно, могут сделать с Карролом. Все, кроме хорошего. Они не посмотрят на то, что ему всего четыре месяца, — разбито проговорил Карлайл, скользнув взглядом по мирно спящему ребенку.
— Зачем ты говоришь мне это? Я знаю… знаю все, — прошептала девушка, поджав губы. Она не умела плакать, хоть и порыв был силен. Однако, в такие минуты, пожалуй, она была благодарна своему неживому началу. Кому нужны эти ее слезы?
Мужчина притянул ее ближе, и Эсми утонула в его руках, опустив голову на его плечо. Он прижался губами к ее виску, оставляя любящий и виноватый поцелуй. Как никогда Карлайл понимал, что должен быть сильным ради нее и всей семьи. Но, оказалось, это было задачей не из легких, особенно, если учесть ту огромную ответственность, что водрузилась на его плечи с появлением маленькой жизни. Конечно, это не вызывало какого-либо сожаления: Каррол оставался таким же желанным и долгожданным, самым любимым и дорогим. Но Карлайл так боялся оступиться, следующим своим поступком не помочь, а, напротив, навредить своему сыну. Именно поэтому бессмертный до сих пор сомневался, думал и пытался найти более правильное решение. И как назло, один вариант казался аморальнее другого.