Долина Граумарк. Темные времена
Шрифт:
Дорн оттолкнул мертвое тело, под которым был погребен. Поднялся на ноги. Сапог залила кровь. Он покачнулся и вынужден был опуститься на одно колено, чтобы не упасть. Один из его соратников бросился на него, подняв пику, готовый завалить его, но успел вовремя заметить свою ошибку и не напороться на меч Дорна.
— Это вы, — тяжело дыша, произнес он. У него на лбу была рана, из нее текла кровь и затуманивала взор. — Мы победили! — вдруг заорал он. — Мы сделали их, этих свиней. Мы победили.
Дорн огляделся по сторонам, все еще не отводя острия меча от своего соратника. Мостовая улицы была усеяна мертвыми телами. Вязкая кровь убитых находила
«Ты победил, и я тоже, но тем, кого замочили, от этого не легче. В утешение их близким мы скажем, что их родные пали смертью храбрых за правое дело. И все это будет ложью».
Повозки с сеном, составлявшие горящую баррикаду, начали поддаваться огню. Ломались оси, под языками пламени исчезали высокие боковые стенки, пепел и искры взлетали вверх. Дорн кожей чувствовал силу огня. На главной улице за горящей баррикадой начали собираться зеваки, среди них были первые представители городской стражи.
— Нужно уходить отсюда, — пробормотал Дорн.
Но казалось, его никто не слышит. Он грубо схватил стоявшего рядом мужчину за плечи и встряхнул:
— Нужно уходить отсюда! — заорал он.
Писарчук смотрел на него расширенными глазами.
— Мы их сделали, — словно в трансе, повторял он, все еще опьяненный победой. — Они не осмелятся показаться здесь снова. Мы подали знак. Знак для всех, кому надоело подчиняться этим священникам. Граждане Рубежного оплота восстанут и освободятся.
Дорн готов был поспорить, что этот человек повторяет слова Нарека. Даже не столько слова, сколько звучавшую в них убежденность.
— Если мы немедленно не уберемся отсюда, мы восстанем в следующий раз только тогда, когда нас поднимет из гроба некромант. Вряд ли городская стража отнесется к нашему освобождению так же, как мы. Для них мы просто люди, которые подняли мятеж и на совести которых оказалась дюжина невинных людей.
— Они убили почти в пять раз больше наших, — напомнил ему писарчук.
— Это не только приведет нас на виселицу, но и заставит их насмехаться над нами. Идемте уже, горящие обломки не задержат стражу надолго.
Дорн потащил мужчину за собой, вбежал в переулок, где ждали Нарек и Сенета. Остальные нехотя последовали за ними.
18 Мило
Мило сидел за небольшим столом в комнате на втором этаже, которую выделил ему Нингот, и смотрел в окно на ночное небо. Полурослик не мог уснуть. Да это было и неудивительно, поскольку встал он только около полудня. Судя по всему, поход через весь Скрюченный лес утомил его больше, чем он полагал. Он готов был бить себя по щекам: его брат томится в плену у зеленокровок, а он преспокойно валяется себе в мягкой и теплой постели. Последний раз он спал так долго, когда поспорил с Бонне, что сможет осушить три кувшина пива и не сходить в туалет. Он победил, но из-за того, что выпил много и быстро, он опьянел и на следующий день проспал, опоздав на воскресную мессу. В наказание ему пришлось весь вечер собирать картофельных жуков в палисаднике — целых две банки.
Вообще-то после хорошего сна нужно было быстро собрать вещи, попросить у Нингота еды в дорогу, придумать какую-нибудь отговорку насчет того,
Тем временем Нингот весь день ходил по полям вокруг дома и собирал брюкву, белокочанную капусту и картофель, загружая все на телегу. Вернувшись вечером в дом, он не очень удивился тому, что Мило все еще здесь. Вчерашняя разговорчивость улетучилась. Они вместе поужинали, выпили немного, поговорили о повседневных вещах, пока Мило выкурил на крыльце предложенную Нинготом трубочку. А потом пошли каждый в свою комнату.
И вот теперь он лежит без сна и предается размышлениям. У Мило было такое ощущение, что он держит в руках клубок ярких ниток и не знает, как его распутать, не говоря уже о том, как связать так, чтобы получилась веревка. Одно он знал наверняка: все, что произошло до сих пор, было как-то связано. Обычные совпадения не могли выбить их с братом из колеи привычной жизни и мешать к ней вернуться. Случившееся нельзя было повернуть вспять, и это останется с ними до конца жизни, вне зависимости от того, оправдают их или нет.
Мило еще хорошо помнил дядю Гореха, брата своего отца. Ему было лет семь или восемь, когда дядя Горех объявил, что собирается уйти в горы и добывать там золото и драгоценные камни, в точности как гномы. Недели напролет он слышал в своей комнате, как отец уговаривает дядю Гореха остаться. Ночные споры становились громче и несдержаннее день ото дня. Все остальные жители деревни тоже отговаривали Гореха — безрезультатно.
Много лет спустя дядя вернулся в Дуболистье. Жажда приключений не принесла ему богатства. Все, что у него осталось — лишь старая лопата, сито и надетая на нем одежда. Униженный, лишившийся иллюзий, он попросил брата принять его обратно, пока он не найдет работу и не сможет построить собственный дом. Брат дал ему сроку два месяца. Мило еще никогда не чувствовал такого холода, каким обдало его дядю в тот момент. Никто не предложил ему занятие, никто не слушал его, все в общине избегали его, как прокаженного. Ровно два месяца спустя отец Мило выставил собственного брата за дверь. Дядя Горех покинул Дуболистье. Говорили, что он направился в горы, чтобы опять попытать там счастья или найти смерть.
Тете Рубинии тоже было нелегко, но ей зачлось то, что она нашла настоящую работу, а не отправилась на поиски приключений. Рубиния по-прежнему была желанным гостем в Дуболистье, к ее мнению прислушивались.
Мило сомневался, что их с братом дома встретят с распростертыми объятиями. В лучшем случае их обвинят в том, что они тайком ушли из дома, а в худшем…
Но мрачные размышления были отброшены в сторону. Что это с ним такое? Он чувствует себя мухой, прилипшей к намазанному медом хлебу. Мысли постоянно путались. Его словно заколдовали, мешая уйти из этого места.
Он бросил взгляд на вторую пустую постель в этой комнате, нервно покрутил чужое кольцо на пальце. Он даже почти представил себе, что там лежит Бонне и мирно сопит во сне. В отличие от Мило. Мираж в виде Бонне сделал во сне такое лицо, словно ему снятся пышки с голубикой.
Может быть, в этом и заключается тайна полуросликов. Каким бы ужасным и несправедливым ни был мир по отношению к ним, они продолжали радоваться мелким повседневным вещам. Счастье полуросликов было там, где они жили — зачастую оно просто росло у них в палисаднике.