Долина Молчания

Робертс Нора

— Они прекрасны — и чисты.

— Со вторым качеством им придется расстаться. — Блэр вздохнула. — Все, что можно, мы должны использовать в качестве оружия. Ладно, хотите полетать?

— Еще как!

— Первый полет со мной. Да, да, — добавила она, увидев недовольное лица Киана. — Ты управляешь собственным самолетом, скачешь на лошади, одним прыжком забираешься на высокие стены. Но ты никогда не летал на драконе и к самостоятельному полету пока не готов.

Блэр медленно подошла к дракону с серебристо-рубиновой

чешуей. Быстро вскочила животному на спину и протянула руку, чтобы дракон почувствовал ее запах.

— Давай, познакомься с ней.

— С ней?

— Да, я проверила. — Блэр ухмыльнулась. — Ничего не поделаешь.

Киан прижал ладонь к боку дракона и медленно провел рукой в сторону головы.

— Какая красавица, — произнес он и зашептал что-то по-ирландски. Самка дракона отвечала движением хвоста, что можно было интерпретировать как желание пофлиртовать.

— Хойт обращается с ним точно так же. — Кивком головы Блэр указала на мага, который гладил сапфировую чешую. — Должно быть, это у вас семейное.

— Ага. А почему Ее величество полетит одна?

— Мойра уже летала верхом на драконе. То есть на Ларкине, когда он превращался в дракона, и она знает, что к чему. Не говоря уже о других упражнениях верхом.

— Прошу прощения?

— Так, присказка. Вы оба выглядите гораздо спокойнее, чем вчера. — Блэр широко улыбнулась, сверкнув зубами, и протянула руки Киану. — Давай, садись! Алле-оп!

Киан вскочил на спину крылатого зверя точно так же, как на стену. Легким и плавным прыжком.

— Удобнее, чем кажется, — заметил он. — Кстати, не так уж сильно отличается от спины лошади.

— Да, если ты имеешь в виду Пегаса. Но не нужно сдавливать пятками их бока или прищелкивать языком. Просто...

Блэр продемонстрировала, как это делается: прильнула к шее дракона и погладила горло животного. Со звуком, напоминающим шелест шелка, дракон расправил крылья. И взмыл в небо.

— Если жить долго, — сказал Киан в спину Блэр, — то перепробуешь все удовольствия на свете.

— Это одно из лучших. Но и забот требует. Доставка корма, уборка драконьего навоза.

— Готов поспорить, от него расцветают розы.

— Возможно. — Блэр рассмеялась, откинув голову назад. — Мы должны их обучить — и наездников тоже. Хотя эти красавцы очень сообразительны. Смотри. — Она наклонилась вправо, и дракон плавно повернул в ту же сторону.

— Немного напоминает езду на мотоцикле.

— Тот же принцип. Наклоняться на поворотах. Взгляни на Ларкина. Красуется.

Верхом на огромном золотистом драконе Ларкин выписывал причудливые петли и закладывал крутые виражи.

— Солнце почти зашло, — заметил Киан. — Подождем еще несколько минут, чтобы я не поджарился, и мы утрем ему нос.

— Обязательно! — Блэр оглянулась. — Хочу тебе кое-что сказать.

— А ты когда-нибудь молчала?

—

Мойра несет на своих плечах ответственность не только за Гилл, но и за решающее сражение, за мир человечества. Если то, что у вас с ней происходит сейчас, хоть немного облегчит ее ношу, я — за. Ларкин очень помог мне, и я надеюсь, что у вас будет так же.

— Ты меня удивляешь, охотник на вампиров.

— Я сама себе удивляюсь, вампир, но так оно и есть. Солнце село. Готов прокатиться?

Испытывая огромное облегчение, Киан откинул капюшон плаща.

—Покажем твоему ковбою, что такое настоящий полет!

12

Дэви принадлежал Лилит уже почти пять лет. Она убила его родителей и младшую сестру теплой ночью на Ямайке. Туристическая путевка — авиаперелет, отель, континентальный завтрак — была подарком отца Дэви жене на тридцатилетие. В первую же ночь отдыха они, пребывая в легкомысленном настроении и наслаждаясь отпуском, разгоряченные поданным в честь приезда ромовым пуншем, зачали третьего ребенка.

Разумеется, они не знали об этом, и сложись все иначе, перспектива пополнения в семье на какое-то время отменила бы отдых в тропиках.

Но вышло так, что этот семейный отпуск оказался последним.

Все случилось во время одной из кратких и бурных размолвок с Лорой. Лилит выбрала Ямайку наугад и развлекалась там охотой на местных жителей и редких туристов. Но ей надоел вкус мужчин, наводнявших бары.

Хотелось разнообразия — чего-то посвежее и послаще. В молодой семье она нашла именно то, что нужно.

Мать и дочь, совершавших вечернюю прогулку при свете луны, она убила быстро и безжалостно. Однако на нее произвело впечатление отчаянное и неумелое сопротивление матери, ее инстинктивное стремление защитить ребенка. Жертвы утолили голод Лилит, и она могла бы не трогать мужчину и мальчика, которые, ничего не подозревая, плескались на пляже в полосе прибоя. Но ей хотелось узнать, будет ли отец защищать сына так же, как мать защищала дочь. Или умолять, просить, чтобы она не трогала ребенка.

Он сражался отчаянно — и крикнул сыну, чтобы тот бежал. «Беги, Дэви, беги!» Страх за сына пропитал его кровь, сделав убийство еще приятнее для Лилит.

Но мальчик не побежал. Он начал драться, и это тоже произвело на нее впечатление. Малыш лягался, кусался и даже хотел прыгнуть ей на спину, пытаясь спасти отца. Именно ярость его атак в сочетании с ангельской внешностью стала причиной того, что Лилит изменила мальчика вместо того, чтобы просто выпить его кровь и уйти.

Прижимаясь губами к его окровавленной груди, она почувствовала, как что-то шевельнулось у нее внутри — такого она еще никогда не испытывала. Это чувство, похожее на материнское, восхитило и обрадовало ее.