Долина папоротников
Шрифт:
Дверь домика Чейзов как раз приоткрылась, выпустив вслед за Томасом поток женского причитания, криков и слез. Слуга поглядел на хозяйку в обществе двух джентльменов, нахмурился отчего-то и, подхватив из коляски тело несчастной малышки, понес его к дому.
— Ваш слуга кажется грозным, — заметил старший Джексон с улыбкой. — Должно быть, подражает хозяйскому тону, что очевидно.
Его брат заметил на это:
— Не думай, что миссис Аддингтон подвержена тем же предубеждениям, что и супруг. Она способна сама составить верное представление… —
— Мой муж даже не Бродерик… — заметила Лиззи, припомнив слова лейтенанта о неприятии между старшим Джексоном и ее мужем.
— Однако он — новый хозяин Раглана и, кажется, перенял давнюю неприязнь к нашему роду вместе с купчей, полученной на имение.
Воротившийся Томас, угрюмый и мрачный, прервал их беседу:
— Пора бы в дорогу, хозяйка, — пробасил он, глядя под ноги, — нам больше делать здесь нечего.
— Я так и не высказала соболезнования семье…
— Сейчас им это мало поможет. Дадим бедной женщине свыкнуться с потерей!
Лиззи стало неловко за собственную недогадливость: она могла и сама подумать о том же, да, верно, праздные разговоры с братьями Джексон оказались увлекательнее человеческого сопереживания.
— Рада была познакомиться, мистер Джексон, — сказала она. — Уверена, ваше взаимное недопонимание с моим мужем в скорости разрешится, и я буду рада приветствовать вас обоих в Раглане. Всего доброго, господа!
— Берегите себя.
— Был рада нашей встрече не меньше вашего, миссис Аддингтон.
Раскланявшись, они распрощались, и Томас помог Элизабет взобраться в коляску.
Когда они выехали на дорогу и миновали последний деревенский дом, Лиззи спросила:
— Знаешь ли ты, где находится сторожка в лесу? Старая хижина… Альвина о ней говорила.
— Вы о той самой сторожке, что жителями долины за святыню почитается?
— Я слышала, нужно принести откуп…
Томас поцокал языком.
— Вы ведь не собираетесь тоже туда податься? — осведомился он.
И Лиззи сказала:
— Хочу увидеть ее своими глазами. — Потом расправила платье и понудила замершего слугу: — Ну, чего ты сидишь, вези меня к нужному месту!
23 глава
В воздухе ощущалось сладковатое зловоние разложения… С каждым дуновением ветерка оно то крепчало, то меньшилось, Лиззи приложила к носу платок.
— Должно быть, какое-то животное сдохло, — заметил слуга. — Прознали про вольные харчи, вот и хаживают к сторожке. — Он раздвинул перекрывавшие дорожку еловые лапы и пропустил хозяйку вперед.
Они ступили на небольшую поляну, словно стенами, укрытую стволами сосен и елей, заметили покосившуюся избушку прямо перед собой: обросшая мхом, заплетенная диким плющом, она сливалась
— Кому она раньше принадлежала? — спросила Элиза.
— Отшельнику, как говаривают: с людьми он не знался, жил себе потихонечку. Охотой да рыбной ловлей себя обеспечивал…
Они как раз подступили к самой сторожке, заметили крынку скисшего молока, яичную скорлупу на ступеньках…
— Все так, как я и сказал, — отметил Томас, указав на это рукою, — скоромные подаяния несуществующему чудовищу. Да кабы оно и существовало, — возвысил он голос, — разве не мясом оно привыкло питаться? К чему тогда яйца с молоком.
И Лиззи вместо ответа потянула на себя дверь.
Та поддалась, но лишь на пол-ярда, однако смрадом пахнуло сильнее прежнего.
— Должно быть, разбухла после дождя, — заметил слуга. — Да и животное явно в самой сторожке и сдохло. Забралось через окно, да выбраться не сумело… — И вопросил: — Может, ну его, мэм, поедем уже? Хозяин тревожиться станет.
Элизабет не хотелось бы признаваться, только в ее наручной сумочке был припрятан крохотный кусочек сыра, который она хотела бы здесь оставить, да не решилась бы сделать это при Томасе, только не при нем.
— Очень хочется посмотреть, — сказала она. — Никогда не видела дома лесного отшельника!
Томас изобразил что-то лицом, но Лиззи не стала в это вдаваться: он волен думать, что хочет. А ей бы только от чудища откупиться… Вдруг, правда, сработает и кончатся ее страхи.
— Да было б на что смотреть, право слово, — проворчал ее спутник, поддевая створку плечом.
Птицы в лесу неожиданно смолкли, словно страшась свершавшегося святотатства, даже трель лесного ручья сделалась тише.
Дверь поддалась, и на обоих посетителей сторожки пахнуло таким ядовитым смрадом, что они даже отпрянули. Не спасал ни платок у носа, ни задержанное на миг дыхание…
— Матерь божья, — с трудом выдавил из себя Томас, — ну и вонища!
Лиззи, превозмогая отвращение, заглянула в сторожку и обомлела на пороге: старое бревенчатое строение с усыпавшим пол иссохшимся мхом из законопаченных некогда стен было обставлено скудно и просто — деревянная койка да стол. Койка была пуста, а вот за столом сидел… человек, вернее, то, что от него осталось. Горчичного цвета жилет, темные панталоны и модный цилиндр на старой столешнице посреди разложения и пыли.
Пустые глазницы глядели точно на нее…
Луч света из крохотного окошка отражался от металлического предмета подле цилиндра.
Лиззи хотела бы броситься прочь, оставить ужасное зрелище и зловоние одинаково позади, однако что-то ее удерживало, приковывало взгляд, не позволяя отступиться.
— Что это? — произнес Томас за ее спиной. — Никак человек какой помер. Бродяга или… — Он заприметил цилиндр на столе, умолк, не договорив фразы…
Лиззи ступила вперед.
Предмет на столешнице притягивал ее взгляд.