Долина раздора
Шрифт:
Святой отец Шалуа внимательно рассмотрел предоставленную ему копию записки.
– Вы сообщили очень ценные факты, - судя по тону отца Шалуа, ему они и так были уже известны.
– Но данные это лишь сухие цифры и описания. Но вы там были! Вы дрались с этими тварями. Вы видели останки охотников и чувствовали запах разложения. Именно вы были тем зрителем, ради которого убили этих людей!
– на мгновение для Агатона куда-то исчезла уютная библиотека. Свет померк, окрасившись сполохами огня от открытых жаровен и донесся тихий перезвон кандалов.
– Именно
Лейтенант вздрогнул, отогнав видение застенок.
– Я подумал… нет, я был абсолютно уверен, что это вызов, - тихо произнес Агатон.
– От противника, что знает свою мощь и готов показать ее. Серая тень, что скривилась в презрительной усмешке и нависла над всем миром, как над игральной доской.
«Но это же просто мои ассоциации… Разве они важны?» - и тем не менее лейтенант почувствовал пробравшийся внутрь холодок недоброго предчувствия.
Инквизитор выдохнул и откинулся назад.
– Хорошо. Вот с этим мы и будем работать. К счастью, ничего подобного в Долине я не встречал… Пока, - отец Шалуа вернул записку.
– Но, тем не менее, в Долине неспокойно. Мифрил, адамантий и прочие металлы почти не поступают в Вольные Города. Торговля останавливается. Гражданское неповиновение и сведения о бунте на руднике, - перечислил лейтенант.
– Об этом можете не волноваться, - святой отец Шалуа подкрепил свои слова твердым пронизывающим взглядом.
– Инквизиция уделяет свое пристальное внимание всему происходящему. Ваша же задача заняться этим вызовом. Тот, кто бросил его нам, не опустится до простейших бунтов и налетов. Ищите нечто большее!
– Приложу все свои силы, святой отец. Однако я хочу сам во всем разобраться на месте.
«И заодно понять, чем же занята Инквизиция в Долине».
Для святых отцов давно перестали существовать отдельные жизни. Они мыслили городами, странами и народами. Для них именно они были живыми организмами. А отдельные люди, гномы, нежить и нелюди - лишь частичками. И Инквизиция, будто врач ради облегчения течения болезни, была готова пустить кровь больной стране, а затем прижечь рану раскаленным железом.
Легкая тень недовольства промелькнула по лицу святого отца:
– Ваше право. Но запомните, чтобы не произошло и чтобы вы не узнали - в первую очередь обсудите это со мной. Не принимайте никаких спонтанных решений. Виконт Вальденгрейт дает завтра бал. Посетите его, пообщайтесь с цветом местной знати, - в последних словах отца Шалуа слышалось нескрываемое презрение.
– Вы поймете, что за беспорядками и грабежами лежит лишь жажда местных дельцов набить свои карманы, сдирая последнюю рубаху с бедняка.
– Последую вашему совету, святой отец, - лейтенант поднялся.
– И помните, сын мой, - произнес напоследок инквизитор Шалуа, доставая с полки еще один потрепанный тубус.
– Все что мы делаем, идет на благо Ордену и становлению порядка в мире. Иногда надо ждать самого темного часа. И тогда, в кромешном мраке, проще всего разглядеть
Предгорья
Небольшая укромная долина, наполненная солнцем и прохладным ветерком с вершин. Посреди высокогорного разнотравья расположилась вытоптанная площадка с тотемным столбом, а вокруг нее - пара десятков плетеных куполов. Стоянка лунного народа.
Ночной Ловец прошел мимо двух мужчин, растягивающих на земле шкуры для выделки, мимо женщины, плетущей из ивняка корзину, и направился к крайней хижине. Достигнув плетеного жилища, он громко кашлянул, отвел в сторону занавеску из живой лианы и проскользнул внутрь.
Оторвавшись от рукоделья, на него подняла глаза зрелая женщина. Длинные черные волосы были расплетены по-домашнему, а через плечо перекинуто легкое сари из тончайшей шерсти. Серый пес в углу хижины встрепенулся, но затем вновь разлегся на подстилке, учуяв друга семьи.
– Ночной Ловец?
– вдохнув его запах, женщина обеспокоено продолжила, словно ей тоже передалось беспокойство.
– Ты весь взмыленный. Что-то случилось?
– Весенняя Заря, - он почтительно склонил голову, от чего обе косы упали на грудь.
– Мне необходимо поговорить с твоей половиной. Ты знаешь, куда направился Серый Клык?
– Он не посвящал меня в свои дела, - Ночной Ловец уловил нерешительность в голосе подруги Серого Клыка.
– Заря, ты знаешь, какие настроения витают сейчас в племени, - он решился рассказать ей все, что накипело на душе.
– Да мы отгородились от внешнего мира и стараемся с ним не контактировать. Но этим мы лишь вызываем враждебность в умах горожан и сельчан. Они боятся нас и скоро начнут ненавидеть. И как только извне прилетит стрела или пуля, будет задрана овца или пропадет путник - мы начнем бросаться друг на друга.
– Мы лишь хотим жить так, как жили наши предки и как нам нравится самим, - отрезала женщина.
– Времена, когда до ближайшего селения были дни пути, прошли безвозвратно. Или мы привыкнем жить бок о бок с людьми, гномами, нежитью и нечистью, или же настанет день, когда отступать нам будет просто некуда. Пусть не мы, но наши дети тогда погибнут в последней схватке. Потому что нас мало, а их становится все больше с каждым днем.
– Они нарушили собственный же закон! Они пришли и забрали ничейное!
– в ее словах чувствовалось негодование и страх всего племени.
– Нам стоит обратиться к их Совету Знати, а не начинать ненавидеть всех чужих подряд, - вкрадчиво произнес он.
– Если одни преступили закон, то не стоит осуждать за это остальных.
– Уступим им один раз и уже не успеем остановиться, отступая вновь и вновь, - фыркнула Весенняя Заря.
– А твоя половина хочет развязать среди цивилизованных войну. И неужели ты надеешься, что она продлится долго? А затем они начнут искать виновных. И на кого же их гнев падет? На вампиров или гномов, что живут с ними рядом? Или же на оборотней, удалившихся в горы и огрызающихся на любого чужака?